Вера Огнева - Когда проснется Марс

– Только патрициев надо с собой взять, – добавил, шмыгнув носом.

– Их-то зачем? – искренне удивился Два Ноля.

– А если сканирование чипов или сетчатки? Нас положат, если поймут, что мы – номера. По старику, ребенку и бабам стрелять точно не будут.

Два Ноля качнул головой.

– Вот что я тебе скажу. Старика с мальчишкой точно не потащу. Возьмем пару баб и все, хватит. Остальных… – Он неопределенно махнул рукой. – С остальными разберемся во славу Марса.

Вот это «во славу Марса» Энцо и пугало.

– Давай возьмем всех, – предложил он.

– Чего? Зачем? Малец, ты не понимаешь, по ходу. Я не буду с ними нянькаться. Выдвигаемся послезавтра, когда народ соберу.

Два Ноля вскинул винтовку. Ухватил свисающий с приклада проводок, подключил его к разъему на шее и глянул на Энцо через прицел.

– Понял?

Энцо кивнул, еле сдержавшись, чтобы не отойти. Зачем он заступался за тех патрициев? Дались они ему… Но что-то не оставляло его в покое. Не отпускало.

Проклятый Тит Пуллий.

– Пушку дашь? – рискнул он.

Два Ноля смерил его взглядом, затем размашисто окинул ладонью стол – бери, мол. Энцо выбрал небольшой лучевик, сунул его за пояс.

– И ключ-карту не забудь, – Два Ноля кивнул на замурзанную карточку от электронного замка. – Выбери троих пострашнее, – ухмыльнулся он во все тридцать два острых зуба.

Улыбнуться в ответ Энцо не смог. Просто сунул карту в карман и двинулся на выход.

Патрициев увели в нижние тоннели. Там, внизу, были обезьянники – старые, теперь сухие камеры для очистки, закрытые решетками. Раньше Эзоп сажал туда должников. Теперь там сидели патриции. Похоже, «псы» собирались требовать выкуп – конечно, если останется с кого требовать. Но применение пленным найдут в любом случае. В особенности женщинам.

В нижних тоннелях было на порядок жарче, и Энцо скинул куртку. Поморщился, когда от резкого движения бок прострелило, – царапина над сломанным ребром гноилась и пульсировала болью. Кивнул стоящему в арке «псу». Тот смерил взглядом татуировку синей песьей морды на плече: четырехзначное число над ключицей – количество дней, проведенных в крио. Под ним едва заметное трехзначное, за вторую ходку. Его Энцо выжег сам, лазерной спицей. Нельзя забывать, сколько дней у тебя отняли. Сколько лет тебе могло уже быть.

«Пес» отвернулся, пустил внутрь. Энцо сбежал по короткой лестнице и очутился в покрытой рыжей коростой трубе. Раньше здесь текла вода – на стенах все еще можно было различить рисунок: ржавые горизонтальные потеки, как на боку Юпитера. Теперь вода для патрициев синтезировалась, и система очистки стала ненужной. Чуть дальше темнел провал септика. С другой стороны трубы тянулись камеры с решетками. Когда-то в древние времена в них держали фильтры, а решетками забирали, чтобы не сперли, наверное. Теперь большинство были пусты.

На полу дальней камеры сидели люди. Шесть баб, один старик и один ребенок. В грязи и полутьме выглядели совсем как номера.

– Завтра со мной пойдут трое, – сказал Энцо. – Три баб… женщины.

Патриции обернулись. Молчали, посверкивали глазами, как крысы на помойке. Одна баба, с фингалом на поллица, медленно скривилась и с чувством плюнула в его сторону.

Типа «нет», что ли?

Энцо поискал взглядом мальца и поманил к себе, показал завернутое в фольгу мясо – утащил с общей кухни рядом с лагерем. Но мальчишка не подошел, смотрел с недоверием и страхом. Пришлось положить сверток на пол за решеткой.

Обидно. Он ведь не хотел, чтобы так вышло! Он правда вел их в бункер! Кто ж знал, что на пути попадется Два Ноля и его «псы»?.. Что он мог с ними поделать?

– Вам нужен осмотр.

Ровный, почти ласковый голос заставил Энцо вздрогнуть. Говорил старик-медик из больницы, с седым пухом вокруг лысины. Он придвинулся к решетке, и свет упал на его вытянутое лицо, тоже с фингалом. Светло-серые глаза казались прозрачными, совсем как у Малой.

– Тебе-то чё? – сощурился Энцо.

– Я же врач. Принес клятву Гиппократа, боги свидетели.

– Ну да! Срали вы на ваши клятвы, когда вам номеров привозили! – Энцо саданул рукоятью «пиллума» о решетку, и старикан отпрянул. В блеклых глазищах заблестел страх.

Из дальнего угла донеслось ворчание, просьбы оставить поганого «пса» в покое и дать ему сдохнуть, на что Энцо оскалился.

– Не все из нас таковы, – ответил старикан. – Вы не правы.

– Ну да, рассказывай.

Старик качнул головой, но дальше спорить не стал.

А ребра и правда болели. Утром Энцо еле с лежака поднялся – казалось, в груди и животе что-то разбухло, комом встало. Вдохнуть невозможно. Будь ты трижды марсианин, а сломанные кости болят так же сильно. Пойти к «псам»? Да там одни костоломы, вообще ничего не знают…