Вера Огнева - Когда проснется Марс

Клавдий нехотя вернул к нему взгляд. Его узкое лицо не выражало ничего кроме ленивого презрения.

– Разговор окончен, Луций.

– Но…

– Окончен, если не хотите оказаться в карцере.

Подумав, он добавил:

– Думаю, вам следует отдохнуть. Завтра я назначу другого помощника, а вы освобождаетесь от ваших обязанностей.

Разговор не был окончен, это Луций видел в глазах многих легионеров, которые слышали его. У них тоже остались вопросы, много вопросов. Но пока все молчали. Луций был не из тех начальников, за которых легионеры стояли горой. Слишком жесткий, слишком дотошный.

Отсалютовав, он выскочил в коридор. За ним вышел еще кто-то – дверь щелкнула дважды.

– Луций, подождите.

Узнав голос Юлия, Луций расправил плечи и обернулся.

– Да?

– Я понял, что вы имели в виду.

Встревоженный голос Юлия совершенно не сочетался с ровным выражением его лица. Может, у него паралич мышц?

– И что же? – Луций едва сдерживался, чтобы не послать его открытым текстом.

Покосившись на дежуривших легионеров, Юлий ухватил Луция за локоть и отвел подальше от комнаты связи.

– Что если я скажу, что в бунте «псов» замешано высокопоставленное лицо? Что перед операцией в предкрио была утечка из нашего бункера.

Кто о чем, а вшивый о бане, да? Юлий говорил о Нероне? Возможно тот и правда был в чем-то замешан, но как это могло помочь? Луций же не мог арестовать его, на это были квесторы и прочее командование. А где эти самые квесторы? Либо мертвы, либо во многих световых годах от Земли.

– Луций, вы слышите меня? – Юлий заглянул ему в лицо. В его темных, глубоко посаженных глазах Луций увидел… Нет, не страх, а жесткую решимость. – Сейчас мы можем…

– Чего вы от меня хотите? – прервал его Луций. – Почему я?

– Хочу, чтобы вы свидетельствовали против него, если у вас есть информация. Потому что вы единственный, кто готов пойти против системы.

– Единственный сумасшедший в центурии, вы хотите сказать?

На тонких губах Юлия промелькнуло нечто вроде улыбки.

– Меня разжаловали, – напомнил Луций. – У меня больше нет полномочий. А вы сейчас устраиваете заговор против вышестоящего по званию. Вы в курсе, что это карается расстрелом, Юлий?

Юлий качнул головой, словно Луций чего-то упорно не понимал.

– Мы сами можем разжаловать Клавдия Нерона. Все в наших руках, центурион.

– Я не центурион.

– Для меня – центурион. И для многих других легионеров, уверяю вас.

Глупости. Юлий надеялся ему польстить? Луцию было не до званий, и не до Клавдия. Плевать на трибуна и то, что он задумал. Плевать на интриги.

– Какую игру вы ведете, Юлий?

– Я отстаиваю интересы империи.

– Тогда в интересах империи гляньте, что творится. Она пытала того парнишку, видели? Он даже сопротивляться не мог, а потом мозги сварились.

Бесполезно объяснять. Луций бросил попытки и направился… Сам не знал куда, прочь от комнаты связи и легионеров, каждый из которых, казалось, следит за ним. Завернув за угол, он в сердцах врезал по автомату с водой так, что тот нацедил стакан кипятка.

Мелкую сучку нужно остановить. И он остановит, даже если придется помереть вместе с ней.

Все в ваших руках, центурион.

Вдруг все стало предельно ясно. Плевать на Клавдия. Плевать на Устав. Он не станет отсиживаться. Пытался действовать по правилам, но, похоже, в сложившейся ситуации правила не действовали.

Луций знал, что искать, и он знал, кого брать с собой. Давно все знал, просто боялся, что это решение окажется неправильным.

Но оно не было неправильным. Оно было единственным возможным.

Двести Шестого он нашел рядом с оружейной. Тот мялся неподалеку у входа, косился на дежурных легионеров, которые, в свою очередь, косились на него. Ну точно, думает, как выбраться наружу. Луций знал, что так и будет. Что Двести Шесть побежит к имманес, как верный пес.

Пес он и есть.

Заметив Луция, марсианин недовольно поморщился. Словно учуял дерьмо. Принял расслабленный вид, будто просто пришел постоять. Поздно, шила в мешке не скроешь.

– Слушай, Двести Шесть…

– Энцо, – резко поправил его марсианин. Ах да, у него же было это прозвище… Луций покатал плебейское имя на кончике языка. Простое и безвкусное, как и остальные клички номеров.

– Хорошо. Энцо. Твоя подруга, Сорок Пятая, ничего не говорила о своей прежней жизни? Ничего не рассказывала?

Энцо закатил глаза.

– Рассказывала, – буркнул он. – О том, как «псы» похитили и едва голодом не заморили, а вы, легионеры, срать на это хотели. Рассказала бы больше, да только вы меня в крио сунули. А ее грохнули. – Он вдруг смутился. – Ну… Вроде как грохнули.