Р. А. Сальваторе - Вектор-Прайм

Люк протяжно вздохнул, ощущая собственную беспомощность.

***

Тем временем в комнате дальше по коридору Лея Органа-Соло паковала вещи. Ей тоже предстояло много работы. Она видела в деле этих иногалактических чужаков, юужань-вонгов, и хорошо понимала, что на эту угрозу нельзя закрывать глаза, пусть даже в этот раз все обошлось. Не исключено, что есть и другие военные координаторы, подчиняющие своей воле еще более крупные силы вторжения. В этот раз они невольно оказались уязвимы, обосновавшись на водной планете под ледяным панцирем; в другой раз Лее и остальным уже так не повезет.

Принцесса воздала должное врагу, который был так близок к завершению своего замысла и так легко его реализовывал. Не найди они способ уничтожить Хелску-4, Преторит-вонг прошелся бы победным маршем по планетам и секторам Галактики, и Новой Республике ни за что не удалось бы собрать достаточно огневой мощи, чтобы остановить их. Упрямые советники спорили бы до посинения, не придавая значения угрозе, пока не стало бы слишком поздно.

Что ж, теперь Лея сама возьмется за дело. Исполнит свой неотвратимый долг, как бы ей ни хотелось отстраниться и не влезать во все это. Да, она понимала, что нужна детям, в последние дни проявившим свои незаурядные способности и даже толику героизма. Ее поддержка требуется брату — и невестке, которая отчаянно борется за жизнь. И в первую очередь — мужу, которого снедает горе от потери лучшего друга. Но все это будет несущественно, если юужань-вонги вернутся с огромной армией и еще лучше подготовятся, а Новая Республика окажется перед этой угрозой бессильна.

— Посол Лея, — прошептала она. Ей не нравилось, как это звучит, но должность была неизбежной, и принцесса смирилась. Верховный совет возложит на нее обязанности посла на Дубриллионе и в близлежащих секторах Внешнего кольца, включая систему Хелска. Оставалось лишь надеяться, что Борск Фей’лиа и его приспешники прислушаются к ее словам.

***

За полгалактики оттуда еще один политический деятель размышлял о недавних свершениях.

Ном Анор уже был в курсе катастрофы, постигшей Преторит-вонг. С Внешнего кольца доходили тревожные вести, и то, что он не мог связаться ни с Йомин Карром, ни с Да’Гарой, только подтверждало его худшие опасения: силы вторжения разбиты и рассеяны по сектору.

Тех юужань-вонгов, что пережили бурю, он уже не мог контролировать. Исполнитель сделал для Да’Гары и яммоска то, что должен был, — парализовал основные силы врага, сделав так, чтобы все глаза были прикованы к Ядру и никто не замечал, что творится на окраинах. И тем не менее военный координатор и Преторит-вонг потерпели неудачу.

Сперва Ном Анор испугался, что его народ недооценил врага, но когда поступили более развернутые отчеты о произошедшем, пришло понимание, что в катастрофе повинен один лишь злой рок — и ничего больше.

Но Ном Анор знал, что ничего еще не кончено. Преторит-вонг — лишь малая толика тех сил, которые его народ готов обрушить на Галактику.

Исполнителю юужань-вонгов пора было возвращаться к работе. Судьба занесла его на небольшую планету — малозначимую и не слишком известную. Но здесь уже нарастала ненависть к Новой Республике и назревала гражданская война. Ему оставалось только размешать это варево.

«Сокол Тысячелетия» беззвучно парил в космосе. Прямо перед ним покачивалась сбитая с орбиты мертвая планета, бывшая когда-то Сернпидалом. Лея застыла позади Хана в рубке, не нарушая тишины, позволяя ему побыть наедине с собственными мыслями. Кореллианин в этом крайне нуждался. Последние несколько дней он был все время по горло в делах и проблемах, и это позволило отсрочить тот миг, которого он так страшился. Он думал, что время залечит глубоко засевшую боль. Не залечило. Ни чуточки.

Глядя вниз — туда, где он в последний раз видел Чубакку живым, Хан осознал, что здесь для него не будет ни покоя, ни даже передышки. Его мысли крутились вокруг почившего друга. В голове всплывали образы — но не каких-то событий, ибо события не казались важными. В основном он видел лицо вуки, слышал его узнаваемый рык, различал интонации голоса, взгляды, которые тот бросал на Хана, — часто непокорные, но всегда преисполненные уважения и искренней любви.

Хан оглянулся на пустующее кресло второго пилота, и мысленный взор нарисовал вполне живую картину: вот сидит его друг — такой осязаемый, что Соло на миг поверил, что это действительно так. Что вуки не мертв — просто потому, что Хан не может смириться с потерей.