Пол Прюсс - Венера Прайм 3

Дэйр Чин — помощник мэра Лабиринт-Сити, самого большого города на Марсе, находился в своем кабинете на втором этаже ратуши. Вообще-то Чин не был нервным человеком, но сегодня он нервничал. И все это проклятая табличка, широко известная марсианская табличка, найденная десять лет назад где-то в районе северного полярного ледника. Парень, который ее нашел погиб при аварии на буровой и никто не знал места находки. На зеркальной поверхности таблицы были нанесены рядами неразборчивые символы. Было доказано, что этот предмет оставили существа за миллиард лет до того, как человек появился на земле.

В эту минуту с этим артефактом, ниже этажом, работал Морланд. Чин только получил факс, в котором говорилось, что этот ученый подозревается в кражах экспонатов из музеев, где он проводил свои исследования.

Таблица была одной из достопримечательностей, которые привлекали туристов на Марс. Нужно принимать срочные меры. Еще и эта проблема, а у него и так дел выше крыши. Ведь на нем весь город. Город, который остро нуждается в воде. Город, жители которого нуждаются в кислороде, нуждаются в тепле. Город, в котором остро стоит проблема утилизации сточных вод. [1] Марс. На планете лед превращается сразу в пар из-за сухой, разреженной атмосферы — атмосферное давление меньше одного процента от земного. Кислорода в атмосфере всего 0,15 процентов. На планете, среднегодовая температура минус пятьдесят градусов по Цельсию. На планете нет местных микроорганизмов, чтобы переваривать отходы землян.

А эти аборигены. Почти каждые выходные напиваются и режут друг друга. Туристов ежедневно обманывают, грабят или смертельно оскорбляют. А сливки общества — ученые и бюрократы, предположительно имеющие лучшее образование, — обладают нравственностью диких кошек и проводят свободное время, играя в игры по обмену супругами, компаньонами и детьми.

Словом в голове такая каша, что впору или что-нибудь разбить, или заплакать, или повеситься, или сделать все это сразу.

Высокая блондинка, смотревшая на него через стол, ничуть не облегчала ему настроение. У нее было худощавое, крепкое телосложение и сеть тонких морщинок вокруг глаз, — издержки профессии шофера-дальнобойщика, в рейсах ей приходилось постоянно щурится, вглядываясь вдаль. На ней был стандартный коричневый скафандр «поликанвас», шлем небрежно висел на поясе.

— Ты не можешь оттолкнуть меня сегодня, Дэйр. В любую ночь, только не сегодня. Завтра мне в рейс. Или мне списать тебя со счетов перед отъездом? — говорила она громко, почти крича.

Лидия Зеромски была его любовницей уже давно. Он встал и двинулся к ней, его руки раскрылись в мольбе:

— Лидия, между нами ничего не изменилось. Но не пытайся давить на меня прямо сейчас. У меня куча работы. Плюс парень внизу, за которым мне нужно следить. Он вытащил из ящика наш самый почитаемый кусок металлолома…

— И ты боишься, что он уронит его и оставит на нем вмятину? Ну да, конечно.

Чин раздраженно вздохнул. Марсианская табличка была тверже алмаза, тверже любого материала, который люди умели делать, и это было всем хорошо известно:

— Ступай. Мы с тобой увидимся до твоего отъезда.

— Забудь об этом. — Она натянула шлем на голову, движение было настолько отработанным, что походило на надевание солнцезащитных очков. Задержалась в дверях, бросила на него последний обжигающий взгляд, но ничего не сказала. Повернувшись и быстро зашагав прочь, она запечатала свой лицевой щиток. Чин слышал ее мягкие шаги, как она идет по коридору, а затем спускается по лестнице на первый этаж. Он уставился в этот тускло освещенный зеленый коридор, пытаясь собраться с мыслями. Узкое лицо Чина было красивым, у него были прямые черные волосы, черные глаза и широкий твердый рот. Он был высоким мужчиной, стройным, сохранившим стройность (как и Лидия) за двадцать лет жизни при сорока процентах G. Это было типичное телосложение для марсиан.

Сквозь стеклянную наружную стену он заметил свет на продуваемой всеми ветрами улице — желтый свет ручного фонаря патрульного пробивался сквозь зеленое стекло. Свет возобновил свое медленное движение. Чин взглянул на часы: 20.08. — Старый Наттинг был точен, как цезиевые часы.

Чин вернулся к своему столу, сел, откинулся на спинку стула, глядя сквозь стеклянный потолок на десятки тысяч немигающих звезд.

Лидии Зеромски нужно было побыть одной, подумать как жить дальше. Она закрыла шлем и вышла прямо наружу, в морозную ночь.