Чайна Мьевилль - Нью-Кробюзон [Трилогия]

«Враг моего врага…» — думала она.

Но здесь крылось что-то еще. Лин понимала: она сочувствует Ма Франсине, потому что та — хепри. Однако — и, возможно, именно это лежало в основе чувств Лин — Франсина не была добропорядочной хепри.

Эти мысли терзали Лин, не давали покоя. Впервые за много лет ей пришлось задуматься о своих взаимоотношениях с хеприйской общиной не так, как раньше, а с открытым, бескомпромиссным осуждением. Ей вспомнилось детство.

Каждый раз, закончив свои дела с господином Попурри, Лин отправлялась в Кинкен. Выйдя оттуда, она брала экипаж на окраине Ребер. И ехала через мост Данечи или Баргестов мост, мимо ресторанов, контор и домов Каминного вертела.

Иногда она останавливала повозку у Слюнного базара и подолгу бродила в тусклом свете его фонарей. Она перебирала вывешенные на продажу льняные платья и жакеты, не обращая внимания на прохожих, с любопытством и неодобрением глазеющих на хепри, приценивающуюся к человеческой одежде. Лин лавировала между базарными рядами, пока не попадала в район Шек — с обилием извилистых улочек, с беспорядочно понаставленными кирпичными многоэтажками.

То не были трущобы. Здания в Шеке были вполне крепкими и в большинстве своем не поддавались дождю. По сравнению с уродливо раскинувшимся Собачьим болотом, кирпичной трухой Худой стороны и Звонаря, беспросветными лачугами Расплевов Шек был приятным местечком. Хоть жилось там тесновато, да хватало и пьянства, и нищеты, и воровства. Но ведь люди живут и в гораздо худших местах. Здесь обитали торговцы средней руки и рабочие, ежедневно толпами уходившие в доки Эховой трясины и Паутинного дерева, на фабрики Большой петли и деревни Дидакай, больше известной как Дымная излучина.

Лин здесь не была желанной гостьей. Шек граничил с Кинкеном, их отделяла лишь пара небольших скверов. Хепри в Шеке были постоянным напоминанием о том, что Кинкен совсем рядом. Весь день хепри заполоняли улицы Шека, направляясь в Ворон за покупками или проезжая на поезде со стороны вокзала на Затерянной улице. Однако по ночам лишь самые смелые из них гуляли по улицам, становившимся опасными из-за драчливых «Трехперых», боровшихся за «чистоту родного города». Лин старалась к заходу солнца покинуть это место. Благо рядом лежал Кинкен, где она была в безопасности.

В безопасности, но несчастлива.

Лин шла по улицам Кинкена, испытывая отвращение и волнение. Многие годы ее путешествия по этим местам сводились к недолгим вылазкам за красильными ягодами и пастой, а может, она искала здесь особой хеприйской деликатности. Ныне же ее визиты сопровождались воспоминаниями, которые она полагала навсегда изжитыми.

Дома сочились белой слизью домовых червей. Некоторые постройки были полностью покрыты толстым слоем этого вещества: оно простиралось над крышами, связывая различные здания в одно мешковатое застывшее целое. Лин могла заглядывать внутрь через двери и окна. Полы и стены, когда-то созданные человеческими архитекторами, местами были разрушены, и грузные домовые черви беспрепятственно рыли в перекрытиях свои слепые тоннели, выделяя из брюшек цементирующую слизь, легко перебирая щетинистыми лапками, прогрызая себе путь через разрушенные чрева зданий.

Иногда Лин попадались живые образчики, унесенные речными водами с прибрежных ферм и бродившие внутри перекроенных рекой зданий замысловатыми органическими лабиринтами. Большие глупые жуки, крупнее носорогов, послушно шли вслепую, подгоняемые и одергиваемые погонщиками, пробираясь между домами, изменяя очертания комнат, обволакивая стены быстро высыхающей слизью, сглаживая углы, соединяя между собой помещения, здания и улицы тем, что изнутри казалось норами гигантских червей.

Порой Лин садилась в одном из небольших кинкенских садиков. Ей было спокойно среди медленно расцветающих деревьев и снующих соплеменников. Она смотрела на видневшиеся меж деревьями бока и задворки высоких зданий. Однажды она увидела, как в окне, будто случайно пробитом в верхней части обшарпанной бетонной стены, выходящей на задний двор, показалась молодая женщина-человек. Она спокойно глядела на своих хеприйских соседей, а за ее спиной развевалось и хлопало от резкого ветра развешанное на шестах детское белье.

«Странный способ растить детей, — подумала Лин, представив себе ребенка, окруженного молчаливыми существами с головами насекомых, — столь же странный, как если бы я оказалась среди водяных». Эта мысль вызвала неприятные воспоминания о детстве.