Джо Шрайбер - Дарт Мол - Взаперти

— Ты уничтожила моих агентов.

— Тогда, полагаю, мы квиты.

— И как будто этого недостаточно, — небрежно продолжал Джабба, — ты позволила сожрать их своим отвратительным постояльцам, которых стравливаешь друг с другом на поединках.

— Отличный получился поединок, тебе не кажется?

— Ты хорошо меня знаешь. — Он усмехнулся и покачал головой. — При других обстоятельствах я бы одобрил такую бойню, но, похоже, ты не понимаешь основных принципов отношений, построенных на взаимном уважении.

— Уважении? — Садики вздернула бровь. — Так ты явился сюда, чтобы учить меня искусству дипломатии?

— В том числе.

— Извини, Джабба, но к чему этот разговор? — Она сделала еще один шаг вперед, по-прежнему держа на виду руки. — Кроме того, ты прямо заявил, что это не твои агенты. Я предоставила тебе возможность отозвать их, но ты ею не воспользовался.

— Садики, Садики... — Хатт прищурился. — Мы оба с тобой разумные существа. Давай прекратим понапрасну тратить время друг друга.

— Я целиком и полностью за.

Она отважилась подойти уже так близко, что могла разглядеть содержимое ящика, в котором стоял трандошанин, раздражение, кривившее черты его лица, и винтовку «Вестар», все еще сжатую в его когтях. По телу одного из охранников у ее ног прошла судорога, и электрическая пика выскользнула из разжавшихся пальцев одновременно с последними искрами жизни, погасшими в теле.

— Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Джабба уставился на нее из-под морщинистых век:

— Чего я хочу?

— Как все было? Ты отправил ко мне кучку наемников, я до смерти перепугалась и сделала все возможное, чтобы избавиться от них. Так чего же ты хочешь?

— Как насчет твоей хорошенькой головки? — предложил Джабба. — Я повешу ее на стену своего дворца, где смогу сколько угодно любоваться ею.

Садики холодно улыбнулась:

— Боюсь, моя голова — не предмет переговоров.

— Весьма прискорбно. Тогда как насчет быстро перекусить, пока я здесь?

Она озадаченно взглянула на голоизображение:

— Перекусить?

— Да. — Джабба бросил взгляд вниз, на существ, привязанных к передку его платформы. — Моим маленьким домашним любимцам надо перекусить.

Оба дракона разом прыгнули на нее, буквально пролетев над мертвыми телами; свита Джаббы тем временем отступила в сторонку, чтобы освободить им место, необходимое, чтобы прикончить ее.

По расчетам Садики, она подобралась уже достаточно близко, и расчет оказался верен. Резко пригнувшись, она выхватила из безжизненных пальцев лежащего на полу офицера пику и с разворота вонзила ее в шею трандошанина: электрический наконечник воткнулся в чешуйчатую кожу и произвел мощный, способный остановить сердце разряд. Трандошанин задергался от побежавшего через него тока, комендант выхватила из его лап «Вестар», развернулась и разрядила винтовку прямо в морду одному из келл-драконов.

Пучок высокоэнергетических частиц попал ящеру прямо между глаз с расстояния менее метра, разнес ему череп и изжарил мозг, однако не смог сразу остановить животное. Скользнув вбок на когтистых лапах, не в силах справиться с ускорением, тварь с грохотом врезалась головой в ящик с продолжающим подергиваться трандошанином. Чешуйчатое тело бесформенной грудой рухнуло к ногам Садики.

«Не забудь про второго».

Она развернулась, положив палец на спусковой крючок. Второй дракон обошел ее сзади, из-за спины раздалось его гортанное шипение. Напрягшись, она навела на него «Вестар» и дала очередь, но было уже поздно.

В одно мгновение тварь бросилась на нее и сбила с ног. Придавленная к полу Садики извивалась, пытаясь высвободить ноги, силилась выбраться...

...и ощутила, как вокруг ее правой голени смыкаются челюсти, в голенище обуви вонзаются зубы, разрывая кожу и мышцы, впиваются в кость.

Она закричала. Боль, подобной которой она никогда не испытывала, разлилась и поглотила всю нижнюю часть тела, вздыбилась ослепительным наростом, угрожавшим поглотить саму реальность. Она выгнула спину и заскребла пальцами по полу ангара в попытках нашарить «Вестар», но винтовка будто испарилась.

Хрустъ! Что-то в районе лодыжки обломилось, и у нее в глазах начало двоиться, затем троиться, а по лицу потекли слезы боли.

— Тише, сладенький, — пророкотал, обращаясь к дракону, Джабба, — не торопись.

Садики различила где-то по ту сторону боли его смех — то глухое, напыщенное «хо-хо-хо», что почти все слышавшие его связывали с приближением собственной смерти.