Энн Кэрол Криспин - Трилогия о Хане Соло

«Мечту» сотряс еще один спазм и еще один. Хан мысленно представлял, как один за другим отходят причальные захваты. Вот еще один, последний, и...

Грузовик накренился. Экипажа ему не полагалось, вот он и ускорялся грубее и небрежнее. Мысленная картина дополнилась изображением грузовоза, отваливающего от «Удачи Торговца», выходящего за пределы гравитационного поля Кореллии, активирующего маршевые... Закрыв глаза, Хан воображал, как лениво вращается рядом с ними его родная планета. Кореллия была красивым миром с небольшими синими морями, буро-зелеными лесами, золотисто-рыжими заплатками пустынь. И большими городами. На ночной стороне мерцали россыпи огней, как на боевом дроиде-шаре.

Заработали на полную мощность маршевые двигатели, перегрузка пришпилила Хана к контейнеру. Переходим на скорость света, понял он.

Через несколько секунд корабль выровнялся, и его единственный пассажир вновь обрел свободу действий. Хан расслабился, морщась и кряхтя от неожиданной боли во всем теле. Сначала он удивился, а потом сообразил, где заработал синяки и шишки, и с грустью вспомнил о Дьюланне. Глаза опять защипало, Хан прикусил губу, чтобы не расплакаться по-настоящему. Не слишком разумно распускать нюни в герметичном скафандре, лица-то не вытрешь.

Хан шмыгнул носом. Дьюланна обменяла свою жизнь на его свободу.

«Ну-ка соберись и приди в себя, Соло!» — приказал себе юный кореллианин. Горло саднило, Хан сглотнул и принялся остервенело терзать зубами нижнюю губу, пока не ослабло желание пустить слезу. Он не помнил, когда плакал в последний раз, да и какой в слезах прок? Дьюланну ими не вернешь...

Она верила в жизнь после смерти, и, если вуки права, может быть, она сейчас его слышит?

— Эй, Дьюланна, — прошептал Хан. — У меня все путем. Я лечу на Илизию и стану лучшим пилотом в этом секторе. Выучусь, заработаю кучу денег и поступлю в академию, как мы с тобой и мечтали. Я свободен, Дьюланна... — Голос сорвался. — Мы с тобой в безопасности, Дьюланна. Шрайк теперь нас и пальцем не тронет...

Забившись в угол, мальчик решительно улыбнулся сквозь слезы. «Я свободен и обязан тебе жизнью, — думал он. — И никогда не забуду о долге. Если выпадет шанс помочь кому-ни-будь из твоего народа, то, клянусь любым богом, силой жизни, чем угодно, я ни на миг не задумаюсь».

Хан вдохнул «консервированный» воздух из баллона.

— Спасибо тебе, Дьюланна...

Где бы она ни была, она его слышала. Хан не сомневался.

Очнувшись от изнурительного сна, Хан поначалу ничего не понял. «Где это я?» — зашевелилась в нем недоуменная мысль. Потом вернулась память, и сцены торопливо начали сменять друг друга: бластер, зажатый в дрожащей неуверенной руке... перекошенное от злобы и ненависти лицо Шрайка... хрипящая в агонии Дьюланна умирает в одиночестве...

Горло царапал комок. Дьюланна была рядом с тех пор, как Хан был совсем маленьким, лет восьми или девяти. Он вспомнил день, когда вуки появилась на их корабле вместе со своим мужем Исшаддиком, которого изгнали с планеты за какие-то проступки. Хан не знал за какие, потому что Дьюланна не любила разговоров на эту тему, хотя и последовала за мужем, бросив все, что любила, — свой дом и взрослых отпрысков.

Через год или около того Исшаддика убили во время перевозки контрабанды на Нар-Хекку, и Шрайк заявил Дьюланне, что она может остаться на борту «Удачи Торговца» в качестве поварихи. Капитану нравилась ее стряпня. Вуки могла бы вернуться на Кашиик — она ведь не совершала преступлений, — но не уехала.

«Это все из-за меня», — подумал Хан, отыскал патрубок водяного контейнера и сделал осторожный пробный глоток. Затем он сжевал пару питательных таблеток и запил их вторым глотком воды. Не еда, конечно, но протянуть можно... «Дыоланна осталась из-за меня. Хотела защитить от Шрайка...»

И это правда. Всей Галактике известно, что преданнее и упрямее товарищей, чем вуки, нет никого. Их верность и дружбу заслужить нелегко, но если ты их удостоишься, то уж навсегда.

Хан прислонился к переборке, проверил запас воздуха. Осталось три четверти баллона. Интересно, куда залетела «Мечта», пока он спал? Скоро он сходит в рубку, надо узнать, не сумеет ли он поладить с автопилотом.

Но пока Хан невесело вспоминал Дьюланну, потом забрался в воспоминаниях в более ранние дни. Самые первые, «настоящие» воспоминания (все до того — бессмысленные фрагменты, обрывочные образы, слишком давние и разрозненные, чтобы иметь значение) начинались в тот день, когда Гаррис Шрайк привел на «Удачу Торговца» очередного найденыша...