Нил Стивенсон - Падение, или Додж в Аду. Книга вторая

Они шли в гору, и Зуле вдруг показалось, будто у нее что-то со зрением. Очертания предметов сделались расплывчатыми, вдали ничего видно не было. Она глубоко вдохнула. Одно легкое у нее было свое, другое какое-то время назад вышло из строя, и его заменили новеньким, отпечатанным на 3D-принтере. Так или иначе, вбирая воздух в старое и новое легкие, Зула почувствовала, что он тяжелый и влажный. Они были на той высоте, где от холода сгустился туман. Или, если сказать иначе, они с Енохом в самом буквальном и техническом смысле достигли облачных высей.

Стояла поздняя осень. Последние листья еще трепетали на ветках, гораздо больше лежало на земле, но всякий цвет из них ушел, если не считать цветом темно-бурый. Отсутствие листьев привлекало внимание к самим деревьям. Они безудержно разрослись. Посаженные лет двести назад, сразу как построили дома, эти деревья стали проблемой уже к тому времени, когда молодая Зула перебралась в Сиэтл. Корни ломали асфальт, корежили старые кирпичные мостовые. В сильный ветер падали сучья. Ветки мешали городским коммуникациям. Команды арбористов на деньги налогоплательщиков выпиливали в кронах прямоугольные дырки для проводов. Дорожные рабочие чинили покрытие улиц.

Все это осталось в прошлом, причем уже давным-давно. Нынешние машины чаще перемещались на ногах, чем на колесах, и колдобины никому не мешали. Современные коммуникации проходили под землей. Даже будь это не так, налоговая база не позволяла кормить столько арбористов и дорожных рабочих. Так что деревья – все сплошь лиственные, привезенные с Восточного побережья или из Европы, – уже много лет делали что им угодно. Очевидно, им угодно было упиваться заоблачными концентрациями СО2 в атмосфере и раскидывать ветви и корни как можно дальше. Капитолийский холм превратился в лес прямиком из североевропейской эпической фэнтези. Сейчас встающее солнце, пробиваясь сквозь ветки, окрасило туман розовато-золотистым светом.

Они дошли до ее района, где деревья были самые большие и старые, а между ними тянулись почти такие же старые живые изгороди из лавра и остролиста. Все как будто переливалось в мягком свечении тумана. Дальше не было ничего. Ни неба, ни соседних домов, ни деревьев, ни гор. Туман поглотил все. И звуки тоже заглушил. Да их почти и не было в полузаброшенном городе, где машин давно не осталось. Они с Енохом существовали в пузыре пространства размером шагов в сто. Дальше, как Зула прекрасно знала, лежал целый мир. Однако туман, как и снегопад, прекрасен тем, что дарит детскую иллюзию, будто мир – крошечный и его можно охватить взглядом. И что центр этого мира – она сама.

Зула гадала, не то ли чувствовал Додж в самом начале, когда был в Битмире один и Ландшафт обретал форму вокруг него.

– Здесь я вас оставлю, – произнес голос Еноха.

– Куда вы? – Зула огляделась, ища его взглядом, но он затерялся в золотистом тумане.

Впрочем, голос его звучал отчетливо. Единственный звук в мире.

– Точно не знаю, – признал он. – Но здесь мои дела закончены. Я выполнил то, для чего меня прислали.

Голос Еноха умолк. Золотое сияние разгоралось, постепенно затмевая все.

Додж очнулся от сна.

Он хорошо выспался, хотя снилось ему что-то путаное, связанное с другим уровнем бытия. Его разбудило солнце, когда встало над краем далекой Земли и залило Небосвод светом.

Он спал, как почти всегда, на открытом козырьке башни высоко над городскими улицами. Долгие годы козырек был просто каменным диском, но недавно Додж воздвиг по его краю кольцо колонн, а Весна вырастила между ними лозы, и те, переплетясь, образовали невысокую оградку. Доджу она была чуть выше колена, однако для маленькой души служила надежной защитой от падения.

Впрочем, Весна с ним в эту ночь не спала. Когда Додж встал и вышел на западную башню, он поглядел через несколько миль города на парк. Долгие эпохи это была просто огромная груда камней. Обитатели Небосвода таскали их сюда на спине, когда медленно и упорно преображали изрытый кратерами ландшафт – их обитель со дня Падения. Здесь они построили черный город с подсвеченными огнем улицами. Однако парком каменный курган стал лишь после того, как явилась Весна и украсила его своими творениями.

Додж расправил крылья и взмыл с башни. Он собирался в парк, но прежде по обыкновению облетел город. Здания там были по большей части геометрической формы, с прямыми углами и поверхностями; стеклянные фасады пропускали много света и позволяли любоваться видами. Однако улицы, на которых они стояли, с начала Второй эпохи пережили множество катаклизмов, и следы многих сохранились до сих пор. Самым заметным был кратер в том месте, где Ждод ударился о Небосвод и пробил его насквозь, теперь – круглое озеро хаоса, по берегам которого из разбросанных обломков воздвигли множество новых зданий. Додж, как всегда, пролетел над озером; в глубинах хаоса он различил Твердыню и с первого взгляда определил, что там все в порядке. В башнях и дворах трудились многочисленные души, чьей обязанностью было приглядывать за владениями Ждода. Наверняка многим из них хотелось поведать ему новости и задать вопросы. Однако сегодня утром ничто там не требовало его внимания.