Нил Стивенсон: Падение, или Додж в Аду. Книга вторая

Из влажного тумана они вынырнули уже почти над самой землей. Ее устилали такие же светящиеся, гудящие соты. Дальше их покров редел, делился на языки и пропадал во тьме, но чем ближе к основанию, тем плотнее теснились ячейки. В их полупрозрачной пленке угадывалось какое-то движение. Свет и звук пробегали по ней волнами, усиливались и слабели.

Ангел заскользил на крыльях прочь от скалы. За причудливо изрезанным краем светящейся пленки он наконец приземлился и выпустил Адама с Евой из своей ауры. Они ощутили под ногами твердую почву. Их легкие вбирали плотный сырой воздух, прохладный, но не ледяной.

– Здесь вы можете ходить, не боясь опасности, – сказал ангел.

– Что такое опасность? – спросила Ева.

– То, что вы почувствовали, когда стояли на краю обрыва, – ангел глянул вверх, – и воображали, каково будет упасть. Душам вашего типа лучше внизу. Идите ищите, какая жизнь на Земле вам подойдет.

И, не прощаясь, расправил крылья, чтобы лететь домой.

– Как называется то, над чем мы сейчас пролетели? – спросил Адам.

Ангел пожал плечами.

– Имени у него нет, ибо Эл и Эловы ангелы и без того знают, что это такое, а те, кто в нем живет – кто его составляет, – в именах не нуждаются, как не нуждаются и в словах вообще. Если вам непременно надо его как-то называть, то ближайшая аналогия с тем, что вы видели в Саду, улей.

И ангел улетел.

– Если бы он не так спешил домой, – сказал Адам, – я бы еще расспросил про Улей и тех, кто в нем живет.

– Кто его составляет, – повторила Ева слова ангела. – И он спешил.

– Наверное, во Дворце куда лучше, чем здесь, – предположил Адам.

– Само собой. Интересно, почему Эл не разрешал нам туда заглядывать, кроме как через окна.

– Теперь бесполезно гадать, – сказал Адам. – Сад подходил нам как нельзя лучше, и это место, где нас оставил ангел, тоже выглядит неплохим.

Ближайший отросток Улья, похожий на длинный корень, был от них всего в нескольких шагах. Адам и Ева пошли на его свет и звук, а подойдя ближе, ощутили, что он излучает тепло вроде того, что исходило от их собственных тел.

Сверху была видна природная неравномерность Улья, как у древесных корней или веток, но вблизи легко различался правильный рисунок сот. Почти все они были шестигранные, хотя встречались и с большим или меньшим числом граней там, где им приходилось втискиваться между другими. Адам потрогал стенки – они были твердые, но слегка проминались под пальцем. В каждой ячейке клубилось облачко ауры, уплотняясь в поисках формы. Соты по краям выглядели более молодыми, их мягкие стенки иногда лопались и сочились аурой, как газом. В более старых ближе к середине за прочными стенками помещались аккуратные, хорошо структурированные комочки пульсирующей ауры. В целом соты не двигались, но иногда Адам и Ева краем глаза улавливали быстрое шевеление – Улей рос. Ячейки расширялись и делились, толкая соседей, так что вещество Улья постепенно расползалось на свободные участки земли. Весь он был пронизан волнами света, по большей части белого, в котором возникали и сразу исчезали редкие цветные переливы. Гул затихал и усиливался без какой-либо понятной закономерности.

Они еще некоторое время смотрели, слушали и обменивались наблюдениями. Улей тоже вроде бы их чувствовал, однако не мог говорить понятными им словами, поэтому в конце концов они отошли от него и двинулись прочь по земле, еще не занятой медленным разрастанием сот. Там было темно, если не считать слабого свечения Улья.

В эту темноту Адам с Евой и вступили. Шли они медленно, ведь под ногами у них была не мягкая почва Сада, а каменистая земля. Камни были от маленьких, застревавших между пальцами ног, до глыб размером с деревья. Где-то гладкие, где-то изломанные, они напоминали Адаму и Еве обломки садовой стены, по которым они еще так недавно шли. На некоторых были выбоины от ударов, другие почернели от огня. Травы и гибкие лозы проросли в трещины между камнями и местами сплетались сплошным ковром. На многих были мелкие цветочки; в свете Улья они сияли огоньками цвета, почти как в Саду, и добавляли этому угрюмому месту немного радости.

За спиной Адама и Евы мерцало пятно Алой Паутины, так что они из своих скудных познаний в астрономии знали, что идут на запад. Если бы они обернулись, то увидели бы, что небо над скалой светлеет.

Еще они различили бы трепетный огонек, который сидел на большом камне, а когда они проходили мимо, засветился ярче и начал подниматься все выше и выше, словно не хотел упускать их из виду. Он принял форму, грубо напоминающую ангельскую, и вместе с ней обрел б о €льшую свободу движений. Теперь он уже не парил, а молниеносно скользил по прямой или по дуге, замирая в конце каждого отрезка и словно оценивая, где очутился. Двигался он по изломанной траектории, но более или менее следовал за Адамом и Евой. Вскоре огонек уже порхал у них за спиной. Они заметили его и поначалу сочли еще одной случайной диковиной, которых тут было не счесть. Впрочем, через некоторое время огонек очень им пригодился. Они ушли уже далеко от Улья, и в темноте было трудно разбирать дорогу. Огонек как будто это понял: поднялся повыше и засиял чуть ярче, освещая путь.