Денис Калдаев - Создатель [litres]

– Но чего хочет Создатель «матрешки»? – спросил Маркус.

Его мышцы отчаянно напряглись, сдерживая приступ дрожи.

– Кто может ответить на этот вопрос? – Женщина обвела детей взглядом. – Эр5.

– Я думаю, смирения, – ответил мальчик с ослепительно-белой кожей. Уголок его рта приподнялся в усмешке. – Склоните головы и покайтесь. А если серьезно, ему просто нет нужды встречаться с вами. Он такой же маньяк, который вечно куда-то стремится.

– У него в карманах сотни, тысячи… бесконечное число таких «матрешек», – предположил тенор из Массива.

– Бывает, все настолько запутано, – продолжал мальчик, – что, выбираясь во внешний слой, ты по-прежнему остаешься в своем родном, ибо твой выход симулирован создателем выше. Другими словами, игроку лишь мерещится, что он поднялся и якобы встретился с Создателем. На деле это только очередной поворот игры. Поэтому высшее искусство – разглядеть подвох и выйти наверх по-настоящему, а не иллюзорно, или тем более через загрузку в память ложных воспоминаний выхода.

– Но мы-то вышли по-настоящему? – неуверенно спросил Маркус.

– Спасибо, Эр5, – перебила его женщина. – Эс8, продолжай. Времени почти не осталось.

– Относительно нас – да, – сказала девочка. – И относительно вас – вполне по-настоящему. Но точный ответ может дать только тот, кто смотрит со стороны, – Создатель «матрешки».

– А за нами всегда идет наблюдение?

– Очень и очень редко. Вероятность того, что ты под чьим-то прицелом, стремится к нулю. Как правило, Создателю важен лишь результат игры. Если только она не создана исключительно для тебя – ради исследования твоего поведения. Или же в развлекательных целях. Вы живете в игровом слое, а потому всегда можете искать ключевые события. Быть ближе к известным людям – хороший способ, они сами частенько являются Создателями, спустившимися в слой… А знаете что? У меня уже болит голова от ваших глупых вопросов.

В аудитории вновь раздался колючий смех.

– Итак, как же вы поднялись к нам? – громко спросила девочка.

– Мы создали собственные Симуляции, – вдруг ответил Массив, – растиражировали их и извлекли технологию из наиболее развитой.

– Ничего нового, господа, – заявила женщина. – Так все делают.

Дети мгновенно потеряли интерес к гостям. Некоторые из них фыркнули.

У Маркуса вновь задрожали руки.

Кто-то бесцеремонно кинул в него что-то белое. Оно насквозь прошило полупрозрачное тело профессора и упало на пол.

– Прошу вас, дайте нам шагнуть выше, – неожиданно попросил Маркус.

На лице женщины отразилось искреннее изумление. Казалось, эта идея на мгновение ошеломила ее.

В голове профессора вновь раздался смех.

Он немного помедлил и повторил:

– Мы бы хотели подняться вверх.

«Меня создала десятилетняя девчонка, – думал он. – Какой абсурд».

Узнать это было столь же приятно и воодушевляюще, как проглотить угловатый камень. Такое чувство, будто ты никогда не рождался на свет.

То, к чему ты так серьезно относился – твоя собственная жизнь или же мир, тебя окружающий, – вполне может оказаться чем-то незначимым и проходным, например школьным уроком. С одной стороны, это делает твою жизнь бессмысленной, но с другой – дарит простор и безграничную свободу. Твой мир – тонкая луковая пленка, и ты ничего с этим не поделаешь.

– Главное достоинство игрового слоя, в котором живу я, – заявила девочка, – это неискоренимая жизнерадостность его обитателей. Вы же, как я погляжу, жалуетесь на неудовлетворенность, на боль и одиночество, на разочарование и озлобленность вашего мира. Видимо, я в чем-то ошиблась. Так есть ли необходимость засорять вашей игрой память моего компьютера? Чтобы познать трагедию каждой Симуляции, жизни не хватит.

– Но где мы, черт возьми? – спросил Маркус. К его лицу прилила кровь, в левом глазу от напряжения лопнул капилляр. – Это Земля? Настоящая, первичная Земля?

– Нет, – услышал он. – Это фрактальный мир. Земля – один из моих проектов.

Выходит, и Океан, который омывал Остров, – это тот же Космос, окружающий Землю, бескрайние, никем не заселенные текстуры?

Профессор не понимал, что в эти минуты забыл даже об Элли, своей внучке, – его влекло сумасшедшее любопытство. Он настолько устал от потрясений за последнее время и был уже готов поверить, что весь мир создан какой-нибудь инфузорией-туфелькой. Или муравьем.

– Создатель, – раздался баритон, – мы невыразимо тебя любим, но мы не станем подниматься выше.