Данияр Сугралинов - Север

— То верховодом буду я, — отрезал Лука, сделав зверское лицо. — И мы все вместе пойдем в Убежище.

Валяющийся Фург сел, удивленно вытаращился на свои мохнатые ноги, подвигал стопами туда-сюда, согнул колени и воскликнул:

— Охренеть! Жаба! Ходь сюда! Глянь! От такого и в Пресвятую мать поверишь! Чудо!

Вокруг него собрались уцелевшие мутанты, даже раненый Йогоро приковылял, и вылез из убежища Зэ. Тягловые мутанты тоже подошли. Жаба протянул руку, чтобы помочь Фургу подняться, но лохматый встал сам и впился взглядом в Луку:

— Я могу ходить! Север! Как ты это сделал? Или ты супер? Или шаман?

Лука качнул головой и сказал, имитируя командные интонации ныне покойного Крэга:

— Я ваш новый верховод. Кто-то против?

— Нет, если вылечишь мою рану. — К Луке подошел Йогоро. — Сможешь?

— Позже, — сказал Лука, и перед его глазами появился текст:

Очки Тсоуи: +2. Текущий баланс: −16.

Смерть Крэга и исцеление Фурга сделали мир лучше, и Вселенной все равно, мутанты они, люди или разумные членистоногие.

Лука улыбнулся, в его голове посветлело — обозначился план дальнейших действий.

Ему предстояло освободить Кору, которая еще жива и находится где-то в Убежище, вернуть себе престол и восстановить справедливость в этом перекошенном, как бедолага Скю, мире.

Когда младший кузен покойного императора Маджуро Четвертого, Рециний, еще будучи вне закона, обрастал союзниками на Юге и готовился к войне, в его доме будто ниоткуда появился высокий статный мужчина. Ничего не говоря, незнакомец одним огненным плевком из черненной перчатки испарил скалу. Взлетел под небеса, крепко держа за пояс потерявшего дар речи Рециния и вернул на террасу. На несколько секунд обрел прозрачность, обратившись то ли в злого духа, то ли в ангела.

Рециний, едва выталкивая слова из пересохшей гортани, попросил объяснений:

— Кто вы?

— Сначала скажу, кто вы. Вы генетическое отребье, Рециний, — сказал ему тогда, будто сплюнул, незнакомец. — Говоря вашим дикарским языком, у вас гнилая кровь. Вы дефективный сброд, отправленный на Съяр умирать тысячи лет назад. Нормальные люди живут там. — Он указал на беспокойный океан за окном. — Миром управляет сияющая и вечно юная королева Тайра Ра’Та’Кант. Ее семья — люди с идеальной кровью. Мы, высшие семьи ракантов, управляем от лица королевы всем миром, который куда больше, чем ты думаешь, червь. Кхары, те, кто до вас жил на Съяре, сильны и выносливы, поэтому из них получились хорошие бойцы и охранники. Основная масса людей — олаки, обычные никчемные смерды. Только и способны, что прислуживать. Но они хотя бы с полноценным генетическим кодом. А вот вы… Вы, съяры, дерьмо. А ты, червь, жаждешь быть императором. Императором дерьма!

Рециний сидел будто оглушенный. Незнакомец создал из воздуха шар, который назвал глобусом, и показал, какую часть планеты занимает Империя. Заброшенный всеми кусок суши, наполовину испорченный проклятием Двурогого…

Закончив с описанием мироустройства, незнакомец перешел к восхвалению своих людей:

— Мы покорили космос и обжили почти всю Солнечную систему! Мы умеем лечить все болезни и продлевать жизнь. Мы…

— Космос?

Гость посмотрел на него как на идиота и выругался.

— Земля не плоская, Рециний. Земля — это шар, я же тебе показывал! Земля и другие планеты вроде известной тебе Утренней звезды — все они вращаются вокруг Солнца… А, к Двурогому, я тебе в наставники не нанимался! Значит так. Я представляю ракантов в Империи. Мое имя Антоний Кросс, я четвертый советник при дворе, это я решаю, кому править, а кому подыхать. Выбор у тебя простой: принять мою помощь, а после жить в роскоши и выполнять мои приказы, или пошел ты к Двурогому, копошись в этой клоаке сам. Ну?

Рециний выбрал императорство и роскошь. Где-то глубоко в подсознании все еще зудела мысль о том, что хорошо бы, чтобы поданные его любили. Как и всем тщеславным правителям, ему хотелось народного обожания. Даже гордый эпитет «Освободитель» он выбрал сам, а потом уже вбросил в массы через генералов и прикормленных бардов и менестрелей.

Впрочем, купаться в роскоши тоже хотелось, а тут надо было выбирать: указы, которые поспособствуют улучшению благосостояния жителей, неугодны Кроссу, а он, какое досадное недоразумение, тут главный.

Но Антонию было плевать на его желания. Так что Рециний продолжал слепо следовать приказам четвертого советника, однако пообещал себе, что со временем, когда осядет пыль сражений и дожди смоют кровь казненных, разберется с четвертым советником и пороется в его покоях.