Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— Ну их всех в пень! — прошептала ему на ухо Ирина. — Нету нас тут, правда?

— Ага! Мы сейчас возлежим в Эдемском саду… объевшись яблок. А что не зъили, то понадкусали.

Стук повторился — уже настойчивей.

Ирина выругалась — кратко, энергично и образно, как и надлежит настоящей разбойнице, — и нашарила за изголовьем сброшенную сорочку:

— Ты лежи — я сейчас. И продолжим!

Господи боже, что я творю, безнадежно подумал он, тщетно пытаясь укрыться от недоутопленной в старке совести в темноте за сомкнутыми веками.

— Эй! — окликнули извне. — А как я тебе при солнышке?

В косом утреннем луче, падающем из низкого оконца, перед ним предстала беломраморная италийская статуя — из тех, что ему довелось повидать в Риге, и на которые категорически противопоказано глазеть солдатам. Только вот не бывает у статуй такого восхитительного солнечно-золотистого пушка под мышками, а здесь можно было зарыться в него, и снова вдохнуть ее запах, и снова сойти от него с ума.

Да! Да!! Да!!! Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! — Да! Да. Да…

— А можно мне чуток покапризничать, хороший мой?

— Да можно и не чуток, хорошая моя!

— Там на столе, за печью, ендова с квасом. Пить хочется ужасно, а встать уже сил никаких нету.

— Эх, жаль, что квас тот не охраняет какой-нибудь Змей-Горыныч, или хотя бы сорок разбойников! — ухмыльнулся он, натягивая подобранные с полу портки (ибо лицезрение обнаженной девушки и голого мужика — вещи сугубо разные).

— Там, кстати, на столе еще и записка, это ж как раз тебе принесли. Пан Григорий кланяется и просит заглянуть, как улучишь минутку.

О-па! — вот ведь накликал… Или наоборот — ему реально свезло? Ведь не покинь он сейчас ее объятия, отправляясь за той ендовой — и она опять, как перед тем, безошибочно ощутила бы чудесным, любящим своим телом: что-то не так! Григорий Горчилич по кличке Горыныч, родственник и правая рука Графа, ведавший у того разведкой и контрразведкой, слыл весьма проницательным человеком, так что вежливый вызов к нему мог кончиться очень по-всякому.

На крылечке избы, где квартировал Горыныч, двое его подчиненных играли в «камень-ножницы-бумагу»: скорость реакции обоих впечатляла.

— У себя? — поинтересовался Серебряный после обмена приветственными кивками.

— Проходи. Ждет.

Тут как раз замаячил в дверях и сам ящер:

— Ого! — залюбовался он князевой персидской саблей: косые солнечные лучи, зажигая рубины на ножнах, облекали ее сплошным огненным ореолом. — Не позволите ль наконец разглядеть вблизи вашу прелесть ?

— Сделайте одолжение, — усмехнулся князь, расстегивая перевязь; приказ «Сдать оружие» был отдан во вполне корректной форме.

— Да, убедительно, — вынес экспертное заключение контрразведчик, примерив рукоять к ладони и полюбовавшись морозными узорами на дамасском клинке. С затаенным вздохом вернул чудо-оружие хозяину и сделал знак: давай, мол, за мной.

— В каком смысле — убедительно? — поинтересовался князь, проходя следом за ним в горницу.

— В том, что за эдакой штукенцией и впрямь можно было вернуться, рискнув башкой. Я бы, пожалуй, рискнул!

Уселся за колченогим столом с лукошком ягод посередке, сделал приглашающий жест — «Присоединяйтесь, князь, присоединяйтесь!» — и произнес со всей задушевностью:

— Никита Романович, вы шпион?

— Шпион — слишком емкое понятие, — пожал плечами Серебряный, устроившись на скамье напротив и выбирая в лукошке ягодку порумяней. — Послушайте, а выпить у вас не найдется? А то башка трещит со вчерашнего…

— Вон там крынка с квасом, угощайтесь. А вот крепкие напитки вам сегодня противопоказаны.

— Шпионам не положено? — ухмыльнулся князь-перебежчик.

— Послушайте, Серебряный, — хмуро и уже без показного дружелюбия откликнулся контрразведчик. — Ваша история настолько смахивает на сляпанную второпях, на коленке, легенду для инфильтрации, что просто не может ею быть: я слишком уважаю для того коллегу Джуниора. Да к тому же еще и ваша репутация тут, в приграничье: я не верю, что вы позволили убить своего человека, этого самого Феоктиста, ради придания достоверности инсценировке — а вот в такую дурь, как недоликвидированные вами чекисты, верю как раз вполне. Рассказы всех участников того побоища в корчме — и наших, и вашего Затевахина — совпадают… ну, совпадают с такими расхождениями, без которых это было бы как раз подозрительно. Единственный темный момент — куда и зачем вы тогда подевались сразу после, почти на сутки. Однако тайное возвращение в расположение полка за такой саблей, как эта — сумасшествие как раз в вашем духе… Наградная?