Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

Человек Басманова некоторое время обдумывал ситуацию, а потом решительно скомандовал:

— Поехали. Федор Алексеич тут недалече — в паре часов: лично командует операцией. Дальше пускай решает сам. Но уж Малюте-то мы вас не отдадим ни в коем разе!

«Начразведки лично, на месте, руководит полевой операцией? Однако… — только и подумал он. — Письмецо-то, видать — ох, не простое… Так что посул „уж Малюте-то мы вас не отдадим ни в коем разе“ можно понять очень по-разному…»

— …То есть вы больше года тщательнейшим образом готовили операцию — а потом буквально за один день всё переиграли и учинили сей экспромт ?!

— Да, Государь. Это неповторимое сочетание случайностей, нам сам собою выпал тот самый «один шанс на тысячу». Не воспользоваться им было бы смертным грехом — фортуна навсегда отворачивается от тех, кто отвергает такие ее дары.

— Это даже не авантюра, Федор Алексеевич, а… слов не подберу! Отправлять на ту сторону человека без минимальной подготовки, да еще и с такой нарочитой фамилией — Серебряный…

— В том-то и смысл, Государь!

— Ну-ка, объяснитесь.

— Слушаюсь…

По исчислению папы Франциска 21 августа 1559.

Литва, Бонч-Бруевичи. База вольных стрелков графа Витковского.

Хороший напиток — старка; впрочем, зубровка не хуже; понимают здешние в этом деле, что да, то да. Перебежчику же — по его понятиям — надлежало топить укоризны своей совести именно в крепких напитках, и вообще всячески завивать горе веревочкой. Что иногда чревато последствиями…

— Ну вот… — вздох ее был глубок как омут. — Хороший мой…

— Ну вот, хорошая моя!

Она тихонько засмеялась в ответ, не размыкая объятий, а ему припомнилась неведомо отчего печальная история другого князя, Телепнева-Овчины-Оболенского:

Но вот — проснулся; и не только проснулся…

— Решительная ты барышня, как я погляжу!

— Любимый дядюшка Тадеуш всю жизнь меня баловал: надеялся воспитать из меня настоящую разбойницу. И, по-моему, получилось.

— О, да!

Прекрасная литовка была даже как-то пугающе в его вкусе , во всех смыслах — кажется, это называют идеал ? И если б он сейчас принадлежал себе… — стоп! не надо об этом, даже с самим собой.

— Но однако ж и старка твоего братца весьма поспешествовала, согласись…

Чистая правда: связной со шрамом, оказавшийся племянником графа Тадеуша, почел долгом чести проставиться своему спасителю бочонком этого божественного напитка — ну и имел неосторожность представить того своей вдовой сестре Ирине.

— У вас тут, сказывают, есть обычай: когда у шляхтича рождается дочка, он зарывает в саду под вишней дубовый бочонок со старкой, предназначенный к распитию на ее свадьбе. А поскольку долго ждать шляхтичам обычно невмоготу, дочек тех норовят выпихнуть замуж — чем раньше, тем лучше. Это уж не твой ли бочонок мы давеча дегустировали с Витольдом?

— Увы мне — мой бочонок осушили в незапамятные уже времена. И да — первый раз меня выдали замуж в пятнадцать. А к семнадцати — я в первый раз овдовела: у нас, в приграничье, с этим делом быстро.

— Прости дурака.

— Да что ж тут прощать-то? Это жизнь…

— Послушай… Я иногда болтаю во сне… Я ничего такого не?..

— Если тебя интересует, не называл ли ты меня спросонья ласковыми именами каких-то предыдущих своих женщин — нет, не называл, — опять рассмеялась она. — Но пару раз и вправду начинал что-то бормотать: какие-то цифры… или даты… Да что с тобою, хороший мой?

— Ничего. А что такое?

— Ты вдруг стал… как каменный. Я что-то сказала не так? или сделала?

— Да нет, — соврал он, — просто лег плохо.

— Рану твою растревожили?

— Чуток. Не бери в голову — и чтоб мне всю жизнь вот так вот растревоживали !

В окошко осторожно постучали.