Кирилл Еськов - Rossija (reload game)

— Ладно, отбой. Передавайте Графу, что все ваши люди в добром здравии; пока.

— Ваши тоже, князь. И тоже — пока. До связи!

Бродяга двинулся прочь, тихо справился о чем-то у корчмаря (тот отрицательно мотнул головой) и исчез за дверьми. Серебряный подал уже своим условный сигнал «Уходим, резко!», но тут снаружи заорали: «Хальт!», тут же по-русски: «Стоять! Стой, с-сука!!!» — и два выстрела, с интервалом секунд пять: в угон, надо полагать.

Да-а… Вот уж свезло — так свезло… Сбоку глухо щелкнуло: Пан-Станислав взвел прямо за пазухой курок пистоли.

Дверь распахнулась настежь, едва не слетев с петель, и в помещение повалили черные епанчи с нашивкой зиг-руны на левом отвороте — стилизованное «S». Передний скомандовал железным голосом: «Всем оставаться на местах, руки держать на виду!» и повторил по-польски: «Nie rusza? si??apy na wierzchu!» Серебряный успел было подумать, что если связному посчастливится уйти, у них всё же останется шанс выкрутиться без пролития крови — но нет, сегодня точно был не их день : двое черных втащили под микитки раненого бродягу с бессильно поникшей головой и победно швырнули свою добычу к ногам старшего.

ЧОНовский лейтенант (штурмфюрер по-ихнему) брезгливо потыкал в раненого носком сапога и, видимо найдя того непригодным для немедленного допроса, обратился к хозяину:

— Эй, корчмарь! С кем он сидел за столом? Говори быстро, если не хочешь умереть плохой смертью!

Ага, значит утечка всё-таки у тех , а не у нас …

— Ни с кем, ваше благородие. Зашел, спросил чарку согревательного, прямо у стойки — и сразу назад. Торопился, по всему видать.

— А ну-ка покажи монету, какой он расплатился!

Корчмарь, чуть помедлив, извлек из поясного кошелька мелкую денюжку. Серебряный со своего места мог хорошо ее разглядеть: новгородский алтын, их собственный. Черт, прокололся Просовецкий, и на старуху бывает проруха…

— Не, не принимается! Подумай-ка еще разок. И сдается мне, что если подвесить тебя за пейсы над угольками из вон того очага, это разом освежит твою память!

Ну-ну… Штурмфюрер явно был новичком и из нездешних, так что в местной специфике ни хрена не петрил. Если бы старика Просовецкого можно было закошмарить такими незатейливыми наездами, черта с два он продержался бы два десятка лет на рискованной и многодоходной должности содержателя хитрой корчмы …

Чекист же между тем, отвернувшись от стойки, оглядывал публику. Его изучающий взор скользнул по Серебряному, двинулся было дальше — но вдруг замер и резко дернулся обратно.

— Так-так-так… Чем дальше в лес, тем толще партизаны! — торжествующе объявил он; вид у него при этом был такой, словно внезапно он, охотник, при самой дороге увидел зайца . — Воевода! Чому ж це вы без погон ? Курбского за образец себе берем — в Москву, в Москву? ..

— Дурак ты, братец… — печально констатировал Серебряный. Дело и исходно-то складывалось скверно (разведотдел, разумеется, покрывать его не станет ни при какой погоде и от всего отопрется: «Я не я и лошадь не моя»), а уж письмецу в конверте , объявившемуся в его кармане, в руки людей Малюты попадать не следовало ни при каких обстоятельствах. Ни при каких — так что теперь только «острие против острия»… — Не буди лихо, пока оно тихо, штурм — езжай своей дорогой!

Сакраментальное «Слово и дело Государево!» было уже произнесено, и вот-вот должно было прозвучать «Вяжи его!» Ну-ка прикинем еще раз расстановку сил: их шестеро против нас, четверых — но расположились они на редкость бестолково, ибо двоих наших у себя в тылу так и не распознали и опасности оттуда не ждут. Разделенные силы, как сейчас у нас — недостаток в обороне, но достоинство в атаке, это азы тактики; ну, стало быть — нападаем первыми, с двух направлений.

Во «второй двойке» были люди опытные, побывавшие во множестве переделок: Михайло Затевахин, лесовик со Смоленщины, способный даже в полнолуние провести разведгруппу прямо сквозь расположение вражеского полка, и боярский сын Феоктист — герой одиночных рекогносцировок. Вот и сейчас они не подвели — заблажили на два голоса: «Ой, шо ща будет! Ховайся, робяты!» и испуганно юркнули под стол. Хохот черных был громок, но прозвучавшие из под стола выстрелы — всяко громче… Почти в упор, по ногам — тут хорошо бы всё-таки обойтись без смертоубийства.

Спустя считанные секунды двое черных корчились на полу (у одного, похоже, повреждено колено); четверо остатних сгрудились у стойки, бросая ошеломленные взгляды то на «вторую двойку», вооружившуюся уже оброненными бердышами раненых и перекрывшую путь к дверям, то на черные зрачки четырех пистольных дул, мрачно разглядывающие их из-за столика Серебряного с Пан-Станиславом: последняя аглицая модель, фирмы «Кузнец Вессон», компактная и небывало надежная. Уложить их сейчас всех, одним залпом, не составило бы труда, но князь вместо того попытался воззвать к разуму: