Алексей Клочковский - Сеть

– Он нас видит? – спросила Лиз.

– Конечно. Видишь камеры? – я указал на них пальцем, и они вытянулись и, жужжа, повернулись по-разному, пытаясь фиксировать нас с разных ракурсов.

– И слышит? – прошептала Лиз.

– Всё это время, весь наш разговор, – кивнул я. – Только его речевую функцию я не могу включить… Зато, – я крутанулся вместе с креслом и поколдовал над клавиатурой, – зато он может показать тебе кое-что… Смотри вот сюда, на этот экран. Назови какой-нибудь цвет…

– Зачем?

– Ну назови!

– Какой?

– Да любой!

– Синий, – поколебавшись, неуверенно выговорила Лиз.

Экран, на который она смотрела, тотчас же стал из белого ярко-синим.

– Видишь? Он слышит тебя, и показывает то, что ты просишь! Ещё! Другой какой-нибудь!

– Жёлтый!

Экран будто залило яичным желтком.

– Теперь назови форму – круг, квадрат…

– М-м… треугольник!

Экран был бел и пуст.

– Треугольник! – воскликнула Лиз. – Тре…

На экране вдруг возникла красная пятиконечная звезда.

– Ой! Что такое? – спросила Лиз.

– Щас… погоди… – смущённо пробормотал я, включая скайп.

– Это ведь, кажется, масонский символ?

– Хм… это ты помнишь… вспомни, что это также и эмблема большевиков…

Клавиши затрещали под моими пальцами. По экрану поползли ряды специальных символов; это был один из языков, посредством которого мы общались с Ильичём. Я оценил его деликатность: он не хотел, чтобы Лиз случайно прочитала его отповедь.

С экрана исчезла красная звезда, зато красными стали мои щёки. Не думал, что вожди пролетариата умеют выстраивать столь многоэтажные фразы!.. Опуская крепкие выражения, Ильич сообщал, что «…пообещав своё участие в сей авантюре, рассчитывал на серьёзное общение с человеком из внешнего мира, но не желает, подобно цирковой собачке, забавлять досужих барышень».

Я не оправдал его доверия, и он решил отключиться в одностороннем порядке.

Видеокамеры, жужжа, демонстративно повернулись в другую сторону. Однако Лиз увиденного было более чем достаточно:

– Слушай… я просто вне себя… – вымолвила она, садясь и покачивая головой. – Спасибо… Ты сделал мне удивительный подарок, – Лиз совершила порывистое движение ко мне, но резко замерла, сдержав себя. Она сидела рядом, я слышал её дыхание, чувствовал запах духов… Она всё же решилась: поколебавшись секунду, подалась вперёд и…

…губы её, ароматные, мягкие, как фруктовая плоть, коснулись моей щеки; слыша будто сквозь сон звучание шёпота по-английски, я почувствовал головокружение и ощутил, как мурашки защекотали и защипали мою шею, поднимаясь вверх до корней волос.

Дальше вышло нечто вроде приветствия чукчей: мы столкнулись носами и, путая направление движений в попытке отстраниться, невольно потёрлись ими.

Сориентировавшись, наконец, и оставив в покое её очаровательный тёплый носик, я впился в рот моей подруги – вероятно, слишком жадно: я услышал, как зажужжали камеры. Краем глаза успел заметить – так и есть, Ильич решил подсмотреть.

Тут я обнаружил, что Лиз сидит у меня на коленях лицом ко мне, и глаза её блестят.

Плащ упал с Лиз, мои ладони автоматически притянулись к её телу – гибкому, словно ветка ивы.

Наполовину упавший плащ путался в наших конечностях. Отстраняя и придерживая Лиз, я начал вставать, плащ с шуршанием окончательно опал. Лиз нетерпеливо притянула меня к себе, мы оступились, но, не разлепляя наших губ и шумно втягивая воздух носом, удерживая равновесие, сделали несколько шагов, неловких и отрывистых, словно па неумелых партнёров, берущих первый урок танго – и уткнулись во что-то.

Лиз машинально выбросила руки назад, опершись о твёрдое – это был край тумбы, на которой зелено светился «аквариум» Ильича.

Найдя точку опоры, мы вновь забыли обо всём прочем, нежно лакомясь губами и лаская пальцами щеки друг друга, и прижимаясь теснее… в тишине, сквозь наше чмоканье и прерывистое дыханье я вновь услышал, как жужжат камеры: любопытный Ильич продолжал наблюдать наше безумство!

На секунду меня будто обожгло: нашёл же место! Что я делаю, как выглядит происходящее?! Хороша картинка… Где мои мозги? Где мои были в тот момент – не знаю; хорошо хоть мозги вождя пролетариата находились на своём месте, за стеклом, – оба полушария. Рядом, буквально в нескольких сантиметрах располагались… м-м… скажем так, – два других полушария. Очень соблазнительных полушария.

Лиз, тоже услышавшая жужжание, съехав с тумбы, отпрянула и бросила взгляд на камеры: