Сен ВЕСТО - Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Дилогия. Книга вторая

Когда Улиссу исполнилось что-то около месяца, Гонгора уложил его в сумку и отправился к одному знакомому ветеринару. Тот обычно давал свои консультации заочно либо навещал сам, но в тот день Гонгора решил, что нечего пожилому человеку таскаться в такую даль. Ветеринара дома не оказалось, прочие же домочадцы у него никогда не вызывали особой радости. Его встретили: скрывавшийся при хозяине в тиши и безвестности полупес-полуволк – зашедшаяся жиром низкорослая помесь на сухих кривых лапах, лениво жмурившаяся сейчас под ласковыми шлепками ладони по плоскому черепу меж вислых ушей, глядя с обычным своим кислым выражением на узкой морде, помигивая желтыми круглыми глазами с навсегда, казалось, застывшими в них скукой и сытостью, некоторый проблеск интереса в которых вызывали разве что попадавшие в поле зрения дворовые кошки, было особым праздником ломать им челюстями хребты; и дочка ветеринара рядом, так же мало разбиравшаяся в тонкостях живых организмов, насколько преуспевшая уже в искусстве женских ужимок, оставаясь для Гонгоры олицетворением невинного желания экспозиции – всегда, любыми средствами, не имея, на его взгляд, ничего ни за душой, ни где-то там еще. Был произведен обмен любезностями, сожалениями и приглашениями, Гонгора не собирался засиживаться: подышали, в конце концов, воздухом, подумал он, обуваясь и берясь за ручку двери. И он отвернуться не успел, как полукровка уже засунула морду в его спортивную сумку, подвигалась, попятилась, словно желая вытащить, но передумала, выбралась из сумки и отправилась на кухню. У Гонгоры все оборвалось внутри, когда в сумке взвизгнуло и затихло, словно раздавили кошку. Дома он достал Улисса из сумки тот дышал часто и прерывисто и не двигался, Гонгора был светлым от бешенства на себя, поминая дураков и баб, от которых здесь все несчастья. Ставший за прошедшее время почти что одной с ним крови маленький пушистый неуклюжий зверь молчал до того всю дорогу, дома осматривать себя не дал, а начал во все горло визжать, детального осмотра там и не требовалось, под шерстью пушистых боков и так были видны несколько красных точек. Дышать Улисс не мог, боль приносил каждый следующий вздох. Гонгора до утра слушал, как щенок орет, с надрывом и без всяких пауз, он понимал, что, если задет позвоночник, Улисса хватит ненадолго. Не представлявший, что в таких случаях делают, сгоряча имевший неопределенный и странный разговор с неотложкой и со знакомыми, Гонгора мог помочь только тряпочкой, смоченной в ледяной воде, льдом из холодильника да придерживанием горячих боков, чтобы не так дергались, – затих Улисс только под утро. После периода строгой диеты и сеансов принудительной гимнастики Лис стал передвигаться – ползком, задние лапки совсем не слушались. Гонгора добавил к мясному рациону больше свежей крови и начал учить Лиса ходить заново. Через месяц тот забегал резвее прежнего, но его долго еще выводили из себя попытки прикоснуться к бокам и загривку.

Чтобы у Лиса не оставалось никаких сил дебоширить дома, его следовало регулярно загонять на полигоне до полного изнеможения, и это было совсем не простой задачей, такой распорядок на протяжении длительного времени был под силу только хорошему спортсмену, будучи по природе человеком терпеливым и настырным, Гонгора периодически увеличивал норму обязательных к прохождению кругов со всевозможными вышками, трамплинами и бревнами, он брал Лиса и на свои пробежки и разминки, на тренировках Гонгора оставался безжалостным, каждая новая выходка типа обсуждения команд наказывалась добавочным кругом. К большой высоте Улисс привыкал на парапетах крыши многоэтажки, а также на парашютной вышке за лесочком, толком не достроенной и никогда не бывшей в действии, где ему время от времени устраивались завтраки и пешие прогулки по периметру крайних бордюров. Улисс оказался настолько же упрям, капризен и покладист, насколько и сообразителен, довольно скоро разобравшись, что тут к чему и чего от него хотят. Очутившись на значительной высоте, он уже не знал страха, заранее облизываясь и со сдержанным вниманием приглядываясь к Гонгоре. Падать с бумов, барьеров и лестниц он также не боялся. Сверзившись с трамплина, он спокойно шел на вторую попытку, в отличие от многих других его собратьев у него на этот счет не возникало особых комплексов. Правда, выводы эти делались больше по рассказам со стороны, достоверно говорить было трудно. Лис и Гонгора занимались ночами только одни.