Майкл Суэнвик - Вакуумные цветы. Путь Прилива

– Вообще ничего. Просто хотел, чтобы Корда послал кого-нибудь на мои розыски. Наживка – а он, конечно же, заглотил ее вместе с крючком и поплавком.

– Тогда я, пожалуй, пойду.

Грегорьян коротко хохотнул. Внезапный шквал прижал пламя костра к земле; лицо волшебника исчезло, он превратился в черный силуэт, четко прорисованный на зеленоватом фоне окна. На за пястье угольно-черной руки ярко вспыхнула комета. Затем татуировка сдвинулась с места, доплыла до локтя, потускнела и угасла. Вспыхнул второй знак, третий, они ползли под кожей Грегорьяна, как искорки по остывающей головешке.

– Останься, – покачал головой волшебник. – Нам есть о чем поговорить.

“О чем?” – подумал чиновник, но Грегорьян явно не торопился с ответом.

Город круто спускался к серой, с серебряными пятнами озер, равнине; где-то там, за этой равниной, на самом горизонте невидимо притаился Океан – яростный зверь, изготовившийся к прыжку. Ветер приносил резкие запахи изолиственницы и коричного мирта.

Костер был разложен на одной из верхних террас, в плоском, с выкрошенными краями углублении – в свинячьем, если пользоваться терминологией Грегорьяна, корыте. Как и весь Арарат, терраса носила следы сильной эрозии. Из скругленных стен торчали крюки, назначения темного и непонятного. Все помещения были забиты кораллами и ссохшейся грязью. Из зарослей раковин высовывались растрепанные концы раковин, ребра каких-то морских тварей. Кое-где тускло поблескивали элементы круговой ооороны – адамантиновые плиты, гладкие и незамутненные, словно только что с завода. Эти небеленые заплаты на почтенном рубище древнего города выглядели совершенно дико, резали глаз, но встречались, к счастью, довольно редко.

С местными достопримечательностями чиновник ознакомился в самом начале, прежде чем Грегорьян приковал его к углеродно-волоконной свае. Теперь же в поле зрения была только штабная комната, под завязку забитая припасами, и – с другой стороны – широкий, открытый всем ветрам мир. Сзади на него пялились улицы – спина чиновника ощущала их пустоту и заброшенность так же отчетливо, как жесткий холод сваи.

– Я принимаю твое предложение.

– Какое там еще предложение? – лениво удивился Грегорьян.

– Я хочу стать твоим учеником.

– А-а, вот ты про что. Да нет, у меня и в мыслях такого не было. Я просто хотел придать тебе побольше уверенности, чтобы ты уж точно сюда добрался, – вот и все.

– И все же.

– Ми-лай, да ты и не представляешь себе, что это такое. Я могу отдать тебе любой, абсолютно любой приказ. Ну, скажем, распять на кресте собаку. Или убить незнакомого, ничего тебе не сделавшего человека. А как же иначе изменить твою психику? Я могу даже захотеть, чтобы ты отодрал старину Пуфа. Ну как, справишься? Прямо здесь и сейчас.

Пуф сидел напротив них, спиной к бесконечной равнине. В свете, лившемся из окна, его лицо выглядело опухшим, нездоровым. Тусклые, немигающие глаза лавочника никак не реагировали на разговор, столь непосредственно его касавшийся. Чиновник замялся.

– Если без этого никак – справлюсь.

– Врать бы хоть научился. Нет, ты останешься в кандалах, у этой своей сваи. Останешься до самого прилива. А потом умрешь. Это неизбежно. Снять кандалы могу только я – а я своих решений никогда еще не менял.

На Арарат навалилась полная, ватная тишина. На мгновение чиновнику показалось, что он слышит далекий шепот Океана.

– Послушай, – сказал Грегорьян, – а как ты думаешь – сохранились еще оборотни или нет?

– Так ты же послал своему папаше голову, – поразился чиновник.

– Голову? Этот дешевый трюк я провернул с помощью лабораторного оборудования, оставшегося от Корды. Тут скопилась уйма богатых трупов – неизбежный побочный продукт моих деньгораздобывательных операций. Подумал я, подумал и использовал одну из старых, тупых голов на доброе дело. Надо же было папашу порадовать. Но ты – ведь ты, говорят, встретил в Коббс-Крике лисоголового оборотня. Даже с ним беседовал. Так что ты об этом думаешь? Он что, настоящий был? Говори честно, сейчас-то какой смысл тебе врать.

– Мне тогда сказали, что это природный дух…

– Ты что, серьезно?

– Но… Ну, скажем, так. Варианта тут ровно два – либо один из твоих героев решил устроить маскарад, либо это и вправду был оборотень. Во всяком случае он не был какой-нибудь там галлюцинацией, настоящее живое существо, такое же реальное, как ты и я.

– Ы-ы-ы-ы!

Было не совсем понятно, чего в этом стоне больше – боли или удовлетворения. Затем Грегорьян извлек из ножен оригинальный, вороненой стали нож с рукояткой из чертовой кости.