Александр Бутенко - Если бы Конфуций был блондинкой

Все евреи, что меня окружали, всегда проявляли ко мне искренний, подкупающий, бескорыстный интерес, в истинность которого я долго не мог поверить.

Мне понадобилось много времени, чтобы осознать – а ведь я им интересен точно так же, как и они мне. Они у меня учатся и жадно пьют меня запоем точно так же, как и я их.

И когда я сопереживаю их неудачам – они ведь точно так же сопереживают моим.

И когда я радуюсь им успехам – они тоже, по-детски шумно, ярко и чисто радуются моему успеху.

Есть такая притча, о православном и иудее, которых спросили, что бы на выбор они попросили у Бога – богатство, славу, уважение или мудрость.

Оба выбрали мудрость. Но объяснили свой выбор по-разному.

Православный сказал: «Будет у меня мудрость, и тогда мне не понадобится ни богатство, ни слава, ни уважение».

Иудей сказал: «Будет у меня мудрость, будет тогда и богатство, и слава, и уважение».

Это то, чему у евреев стоит научиться: чтобы сберечь душу, вовсе не обязательно отказываться от материального аспекта бытия. Скорее, напротив – мудрость сердца поможет направить материальные блага так, чтобы расти самому, сохраняя чистоту, и помочь другим.

Корень еврейского бескорыстия в том числе и в этом.

И ещё: евреи убеждены, что хороший человек должен быть богат – именно потому, что он хороший человек.

Евреи часто сердятся разным бессеребренникам, но мало кто понимает – если они сердятся о чьей-то материальной несостоятельности, значит, считают этого человека хорошим, любят его, заботятся о нём так, как они это умеют и понимают.

Когда я это понял, то это наполнило меня признательной нежностью – это ведь вы, оказывается, ругались не со зла, а именно потому, что считали меня хорошим человеком и возмущались, почему я, хороший человек, лишён того, что мне должно принадлежать по праву.

Хорошо, что я сейчас осознал этот особый механизм еврейской заботы. И я говорю вам спасибо за вашу заботу. Принимаю её с благодарностью и по полной цене.

Одно из самых трогательных еврейских качеств, очень редких, очень чистых, очень сильных – умение помнить добро.

Вы можете перессориться потом, наговорить гадостей. Пути могут разойтись. Мнения могут поменяться.

Но вы можете быть уверены – если вы с чистым сердцем когда-то сделали еврею благодеяние – он обязательно это отметит, запомнит и будет благодарным за это всю жизнь.

Очень специфический еврейский опыт научил их высоко ценить истинную человечность.

Это очень тонкое, очень человеческое, очень хрупкое качество – умение платить добром за добро. Евреи это умеют.

Не ради славы, анонимно, не ради выгод, против конъюнктуры.

Удивительная верность и великодушие.

На самом деле сейчас идёт с одной стороны логичный, светлый, а с другой – очень щемяще необратимый процесс – евреи исчезают. Естественным путем ассимилируются.

Всё больше будет полукровок, четвертькровок, однавосьмаякровок.

Не быстро, но евреи станут частями других народов, подарив им свои одни из самых лучших качеств.

Я давно замечал – нет более верных и преданных патриотов, в самом лучшем смысле этого слова, чем те, кого скрепила мудростью часть еврейской крови.

Евреи исчезают, и мне грустно от этого.

Грустно так, как грустно прощаться с чем-то, что навсегда уходит, оставаясь в сердце нежной, светлой, осенней печалью.

До свидания, друзья. И прощайте.

Я обещаю – я расскажу своим детям о вас, о вашей удивительной истории, о вашей заботе и любви. О том, какие вы, и о том… уфф, как же мне, оказывается, тяжело это говорить… и о том, что я люблю вас.

Смерть – это начало новой жизни.

А жизнь вечна.

Вы сами меня этому научили.

Камо грядеши: 54, 91

Владимир Владимирович Маяковский некогда в своем нетленном произведении описывал, как он стал собакой, а я вот расскажу вам сейчас, как я стал генеральным директором.

А было это так: пошли я и Лана велосипед выгуливать.

Шли-шли, днём и ночью, и под зноем, и под сырым дождем, и спали в стогах сырых, и питались гнильём.

Прошли Тридевятое царство и пришли в парк, Митинский ландшафтный.

А там гора. С драконом, как положено.

Сидит дракон в пещере и взгляды кидает на мир окружающий.

Ну, сидит и сидит, и пусть себе сидит.

А я Лане и говорю: «А видишь гору? А хочешь, я с неё как реальный пацан пыщь-пыщь скачусь, смело и отважно, и потом ещё и газку наподдам?».

А она и говорит: «Белены что ли объелся, милок? Бога побойся, ирод окаянный».