Крис Бекетт - Периметр

Но наркотиком для Клариссы стало не само Поле, а его включение. Дальнейшее уже не дотягивало до заманчивого обещания, таящегося в первом мгновении, и сколько бы Кларисса ни пыталась, виртуальный мир ее не принимал. А она очень и очень старалась. Она много часов проводила в виртуальном городе у дверей магазинов, на перекрестках и в скверах, где снова и снова жадно пыталась завязать разговор. Виртуальцы обычно ее избегали, нисколько не скрывая своего презрения. Да, верно, несколько добрых душ могли забыть о своем отвращении к ее возрасту, к самой ее физичности и на краткий миг давали ей иллюзию, что она с кем-то подружилась - но ими двигало лишь сочувствие. К тому же Кларисса была плохой собеседницей. Она слишком много говорила и не умела слушать, и что гораздо хуже, порицая нас за экзистенциальный снобизм, сама была не меньшим снобом. И ее снобизм не знал меры: она никогда не упускала возможности ткнуть виртуальцев носом в поверхностность и иллюзорность их бытия:

- Ты такая милая, душечка! Какая жалость, что ты тут не взаправду.

Обычно она оказывалась в «мертвом пятне», - люди обходили ее стороной. И в таких ситуациях она срывалась, разражалась гневными тирадами, кричала:

- Вы не настоящие, слышите! Вы просто подключенные к компьютеру комки нервных окончаний! Вы далеко отсюда, и компьютер посылает вам картинки реального Лондона, на который наложена всякая виртуальная ерунда!

Пока был жив Теренс - с надменностью, присущей физическим старикам - он сам часто так говорил, но тогда еще Кларисса его одергивала:

- Кто сказал, что твой мир более реален, чем их?

Помню, Кларисса как-то набросилась на него во время одного из собраний нашего сообщества. Они сидели с противоположных сторон длинного обеденного стола, заставленного серебром и хрусталем. Те-ренс не поддавался на ее провокации, и всем физическим хотелось, чтобы она умолкла и позволила нам вернутся к привычному оцепенению.

- Ну же, Теренс, подумай! - не унималась она. - У виртуальцев хотя бы есть жизнь, они хотя бы друг другом интересуются. - Она обвела собравшихся свирепым взглядом. - И что, по-вашему, останется от нас самих, если мы откажемся от всего, что существует вне нас, от всего, что сделано другими? Мы будем голыми. Мы превратимся в маразматиков. Только подумайте! Даже разговаривая сами с собой, мы используем то, что нам дали другие.

Но так было тогда. Сейчас казалось, что Теренс с самого начала говорил от имени второго «я» Клариссы.

- Не смотрите на меня так! - огрызалась Кларисса на виртуаль-цев, когда они указывали на нее пальцем и смеялись. - Вы продали свои тела за иллюзию молодости и изобилия, но я-то настоящая!

Иногда посреди такой тирады она демонстративно отключала имплантант, чтобы люди и машины исчезли. Дома тогда превращались в голые остовы, а витрины магазинов с их разноцветьем товаров - в черные провалы.

- Я вас даже не вижу! - кричала она, зная, что виртуальцы все равно ее видят, так как размещенные повсюду сенсоры улавливают изображение, звук и текстуру физических объектов и включают их в матрицу, внутри которой существует консенсусный город. Они вынуждены ее видеть, у них просто нет выбора. - Я в реальном мире и совершенно вас не вижу. Поняли теперь, что вы такое?! Вас можно просто выключить!

Но хотя она с удовольствием сообщала виртуальцам, что их не существует, их мнение было для нее отчаянно важно, и она не могла устоять перед искушением снова включить имплантант, чтобы посмотреть, как подействовал ее крик (я никогда не встречал человека, который бы так часто включал и выключал имплантанты, как Кларисса). Но виртуальцы почти всегда ее старательно игнорировали.

И вот, когда, закатив истерику, она обнаруживала, что никто на нее не реагирует, ситуация выходила из-под контроля. Однажды, за месяц до своего путешествия на Пиккадилли-серкус, она почувствовала, что не может завладеть вниманием прохожих возле станции подземки Уолтхэмстоу. Не желая признавать своего поражения, она, невзирая на артрит и общую слабость, заковыляла вниз по лестницам, чтобы на платформе дождаться поезда на юг. Платформа вокруг нее опустела, так как все виртуальцы сгрудились на другом конце.

А после, когда подошел поезд, она решительно попыталась в него войти. Естественно, она упала на рельсы, ведь поезд-то был виртуальным, частью Поля, способного выдерживать не физический вес, а лишь абстрактный вес виртуальных проекций. Она сломала косточку в колене. Ей было очень больно, но она встала и принялась ковылять взад-вперед по рельсам, ожидая, что кто-нибудь поможет ей забраться на платформу. Законы Поля не позволяли поезду тронуться, пока она внизу. А ведь Кларисса сама нарушила эти правила. Пассажирам оставалось только с ужасом смотреть, как старуха с трудом ходит по пояс в полу вагона, как она, запрокинув голову, обвиняюще буравит их взглядом и упрекает в недостатке сочувствия: