Юрий Симоненко - Солнце для всех!

Той ночью у Чеин и ее новых подруг и любовниц было все, и им было хорошо вместе. Все они на время смогли забыть о царивших где-то далеко, за пределами небольшой комнаты, в которой они со страстью отдавались друг другу снова и снова, тьме, холоде, грязи и изнуряющей, тяжелой работе, о полиции и жандармах, о проклятой Завесе и скрывающихся за ней небожителях, о солнце, которое, вроде бы, все еще продолжало светить и согревать их мир, не давая ему окончательно замерзнуть, покрывшись льдом. В ту ночь во всем мире были только они — Джамми, Гвелл, Риб и Чеин и холоду в нем не было места.

Итак, мы имеем государство как аппарат легализованного насилия, посредством которого один класс — класс имущих, класс нанимающих, класс эксплуатирующих — навязывает свою волю другому классу — классу наемных работников. Одним из элементов активного навязывания воли подавляющего класса классу подавляемому является пропаганда.

Классу буржуазии выгодны матриотические настроения в «низах» общества; выгодно, чтобы те, кому в стране их проживания фактически ничего не принадлежит, были лояльны правящей власти. Государственная пропаганда говорит им: будьте матриотичны! ваше государство — ваша Родина — священно! гордитесь своей принадлежностью к нему! будьте сознательными гражданами вашего государства, будьте законопослушны, подчиняйтесь. И одурманенные обыватели проникаются, и почитают, и гордятся, и блюдут, и поддерживают…

Но, что же с теми, кто не блюдет и не поддерживает? Из них пропаганда делает внутренних врагов и диссидентов; их объявляют в предательстве «своего» государства; их преследуют; их арестовывают и осуждают, ибо они опасны . Опасны для власти.

Исса Иблисс, «Базис»

— Ну, как там… — рослая мужчина с бритой головой бросила взгляд в сторону ряда железных шкафчиков, в одном из которых была дверь в заброшенный тоннель, — без приключений добрались? Никого, это… не потеряли? — участливо поинтересовалась она и тут же, как бы оправдываясь, поспешила добавить: — Цог не сказала, сколько вас будет…

— Все в порядке, Малк, — мягко ответила ей Альва. — Дошли без проблем.

Они находились в одном из оборотных тупиков станции «Пищекомбинат Микс’Мик-2». В двадцати метрах дальше по тоннелю из-за плавного поворота, словно голова гигантской железной змеи, выглядывал головной вагон поезда, ожидавшего здесь часа-пик, а рельсы заканчивались совсем рядом, — всего в паре метров от того самого шкафчика, через который они и попали сюда. Там из бетонного пола вырастала массивная металлическая конструкция с мощным резиновым отбойником на стальных пружинах — тупиковый упор для аварийной остановки поезда. Все трое, умытые, с чистыми, пахнущими дешевым мылом руками, сидели на обшарпанной лавке, уютно пристроенной меж двух заваленных инструментами и какими-то деталями верстаков. В руках у них было по исходившей ароматным паром кружке, а перед ними, прямо на бетонном полу стоял большой термос с горячим чаем. Рядом, потирая широкие мозолистые ладони, топталась Малк, то и дело поглядывая на изгвазданную «воронью» форму Альвы Аввар.

Пятнадцать минут назад, когда все они по очереди — сначала Аллвин, потом — Трилти и уже после — Альва — вылезли из шкафчика, мужчина от удивления сначала выронила ключ, которым перед тем отперла потайную дверь, а после быстро схватилась за другой ключ, побольше, какими, по-видимому, пользовались при обслуживании и ремонте поездов.

— Прошу вас, сестра, не волнуйтесь! — поспешила тогда успокоить мужчину Трилл Тэббиш. Она сделала несколько коротких шагов к той и представилась: — Я — Трилти из «Солнца для всех!»… возможно, вам знакомо мое имя, — скромно добавила она, и мужчина молча кивнула ей в ответ. — Это… из-за меня, — продолжила тогда она, — этим двум сестрам пришлось рисковать.

— Понятно, — пробасила мужчина. — Но почему одна из ваших сестер в форме «ворон»?

— Потому, что она и есть «ворона». Альва — наш агент в жандармерии…

— Была… — вставила тогда Альва.

— Да. Была, — поправилась Трилти. — Чтобы вытащить меня из неприятностей, ей пришлось раскрыться и бежать вместе со мной и с Аллвин… — она полуобернулась к стоявшей немного позади нее Шейл и коротко кивнула той.

Все-таки, хорошо, — решила тогда Аллвин, — что по ее внешнему виду нельзя было заключить, что она из Комитета; а то, кто знает, не пустила бы тогда эта суровая детина в ход свой гаечный ключ размером с кувалду, который она, даже после объяснений Трилти, еще некоторое время продолжала вертеть в натруженных ручищах.