Юрий Симоненко - Солнце для всех!

Трудней всего пришлось вначале, когда нужно было пробираться вдоль теплотрасс, по вертикальным щелям между бетонных плит и сквозь какие-то ржавые люки, через которые они и попали в катакомбы. Аллвин вспомнилась Школа и испытание в орбитальной башне… Там тоже были крысы и пауки… только другие пауки… Хорошо, что здесь таких нет… — подумала Аллвин, глядя на испугано шипящее в углу существо.

Они дошли до конца коридора и вышли в несколько необычную комнату. До того в конце коридоров оказывались небольшие прямоугольные помещения, в части которых имелись выходы к лестницам; пару раз коридоры и вовсе оканчивались перекрестками из трех или четырех таких же. Это же помещение было с пятью углами и пятиугольным колодцем посредине; сверху, над колодцем, в потолке имелась дыра, тоже пятиугольная, являвшаяся как-бы продолжением колодца. Альва осторожно подошла к колодцу и посветила вниз потом вверх. Мощности луча не хватило, чтобы увидеть дно колодца, вверху же, примерно, в десяти-двенадцати метрах, виднелась массивная железная решетка, сквозь которую свисали — почти до края потолка — засохшие корневища какого-то крупного растения. В каждой из пяти стен помещения имелось по проходу (по одному из проходов они и пришли сюда).

— Что там… сверху? — спросила Аллвин, подойдя к колодцу, — какой-то парк?

— Нет. Вернее, да… — поправилась девушка, — когда-то парк там был… Но сейчас наверху не осталось деревьев. Уже лет сто как там стоят дома.

— Где же мы?

— Недалеко от станции метро «Восьмая развилка».

Аллвин присвистнула.

— Это же в трех с половиной…

— …в пяти километрах, — поправила девушка, — от места, где мы спустились под землю.

— И далеко нам еще?

— Уже близко… — Альва всмотрелась в листок, который все время держала в руке, что-то прикинула в уме. — Нам туда! — она указала рукой на один из проходов и, обойдя колодец, посветила в коридор фонариком. — Идемте!

— Альва… — окликнула девушку Трилти.

— Да? — ответила та, повернувшись.

— Хочу спросить вас…

— Конечно, Трилти, спрашивайте… Только… прошу вас, идемте. Поговорим на ходу, — сказала Альва и, пригнувшись под нависавшей над входом в коридор паутиной с покачивающимся от сквозняка посреди нее засушенным паучьим трупиком, — простите, что заставляю вас все время двигаться, но я не уверена, что… «вороны»… не идут за нами прямо сейчас …

Это слово — «вороны» — в устах девушки в черной жандармской форме прозвучало как извинение, как: простите меня! простите, за то, что я — «ворона»! Аллвин почувствовала это в словах Альвы, почувствовала ее стыд и испытала то же чувство. Ей вдруг захотелось извиниться перед Трилти за свою причастность, за — пусть и неискреннюю, но все же — службу тирании и за свое происхождение…

— Как так получилось, что вы… — (Трилти, похоже, тоже не упустила прозвучавшую неловкость, но не стала придумывать на ходу новый вопрос) — …служа в жандармерии… оказались на нашей стороне? — Трилти последовала за Альвой в коридор. Аллвин двинулась следом, заняв уже привычное место в арьергарде.

— Обычная история… — пожала на ходу плечами девушка. — Я из рабочей семьи. Росла, как и все дети работяг… — она говорила короткими фразами, не вдаваясь в подробности, делая паузы через равные промежутки времени, чтобы не сбить дыхание (Аллвин учили такой манере разговаривать во время марша). — Смогла поступить в жандармский кадетский корпус… спасибо моим мамам… а дальше… — (она все-таки сбилась) — книги…

— Кто ваш Координатор?

Альва остановилась. Остановились все.

— Простите, но я…

— Не беспокойтесь за инспектора, — женщина развела руками. — Похоже, Шейл сейчас в одинаковом положении с вами.

— Да. Конечно…

— Вы уж извините, — вмешалась в разговор Шейл, — но могли бы вы не называть меня «инспектор»?.. Думаю, после того, что я сделала, вряд ли меня можно… — в этот момент Трилти обернулась к ней и Аллвин почувствовала, что не знает как закончить фразу. — В общем… — замялась она, — зовите меня просто по имени, или можно «Алл».

— Да, конечно, Алл… — легко согласилась женщина. — Признаю, это было бестактно с моей стороны. Простите меня. — Она мягко улыбнулась. Улыбка ее была простовата, как-то даже наивна и вместе с тем очень красива. Только теперь Аллвин обратила внимание, как хороша Трилл Тэббиш. Женщина выглядела ровесницей Аники Баррен, а это значит — старшее Аллвин примерно вдвое (стало быть, ей около тридцати лет). Ростом чуть выше Альвы — около ста девяноста пяти сантиметров — и более худощава; лицо — немного вытянутое, глаза — большие, округлые, светло-фиолетовые, прямой, утонченный, нос, губы — полные и слегка бледноватые, но смуглее кожи лица и рук; волосы — темно-рубиновые, прямые, подстриженные чуть ниже линии подбородка, с левой стороны пряди заложены за ухо, маленькое и изящное, сильно заостренное кверху. Красота Трилти не та, что буквально заставляет всех окружающих обращать на себя внимание, — именно такова, по мнению Аллвин, была Альва, — но та, которую легко не заметить, но уже если заметишь однажды, то будешь всегда ее видеть и признавать таковой.