Андрей Вичурин - Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.

Наконец-то, пройдя до конца спирального коридора, мы ввалились в огромный зал, заполненный желтым вращающимся сиянием, исходящим из центра гигантской пентаграммы. Выход за нами схлопнулся, и один из лучей пентаграммы, приходящийся напротив него, налился алым, пульсирующим движением жизни, цвета свежей и горячей крови, замыкая линии луча по периметру.

А дальше, нас посетило групповое дежавю.

Мы снова оказались у входа. Играющие в хаосе тьмы и света смерчи, размерами в несколько парсек с клубящимся облаком между ними. И сиротливо мерцающая зеленью надпись: « Рукав Лебедя. Путь II».

Все начиналось с самого начала.

Лавируя между звездных систем, уступая планетам их законные траектории и стараясь особо не разгонять столбы газов, методично и без сантиментов, уничтожая все выныривающее из очередной туманности соответствующего цвета, мы продвигались вперед, заставляя светиться расположенные напротив очередного выхода лучи пентаграммы, каждую своим цветом.

В рукаве Лебедя мы сражались с Пожирателями Звезд. Флегматичными порождениями космической пустоты, озаряющими сполохами сияния своих призрачных сетевидных крыльев, самые удаленные ее уголки. Практически вечными скитальцами, бороздящими черный вакуум космоса, и питающимися любыми крохами доступной энергии. Маг, с самой первой встречи с ними, оказался не при делах, и только честное железо и немалое количество заготовленных зелий, помогло преодолеть второй путь Уробороса. Плазмомэйда мы все-таки потеряли. Пожиратели выпили его без остатка.

Очередной луч пентаграммы перед нами, набрал свечение невообразимой небесной лазури, изредка встряхиваемой вспышками золотых молний, великих озарений.

В рукаве Персея нас ждали Реплики Отверженных Тварей. Неотличимые копии, тех порождений шестого дня работы Создателя, которые он, по размышлению, не стал оставлять для жизни на Земле, на седьмой день, одним движением ресниц сметя их в небытие. Уродливые и печальные результаты неудачного эксперимента. Однако, несколько из них, чей инстинкт самосохранения превзошел жажду сиюминутного насыщения зарождающеюся и повсеместно заполняющей Землю плотью, успели укрыться от взора Дарующего и Отнимающего. На границе света и тьмы, там, где сливаются время и безвременье, где тени плетут свои причудливые узоры, способные ввести в заблуждение даже Его.

Они и сейчас, скрывались в таких тенях, изредка выхватывая кого-то из нас, в надежде утолить бесконечный голод. Практически сразу, мы потеряли двоих: одного из наших ассасинов - Азарила, он, идя первым, не успел отреагировать на молниеносный бросок черного щупальца, втянувшего его под острую грань перехода света и тьмы, и лекаря – НеТудаЛечилу. Его пришпилило, костяным наконечником хвоста кита – мантикоры, к спине еще одной Отверженной Твари, мгновенно опустошив бар жизни.

У монстров и получилось бы, перебить нас поодиночке, если бы Отверженные, не оказались принципиальными индивидуалистами. Как только одна из них хватала долгожданную добычу, а мы, поняв свою ошибку, всей командой набрасывались на нее в ответ, все остальные Реплики оставляли нас тет-а-тет. Закономерно, что поодиночке перебили их мы, а не наоборот.

Соответствующий луч пентаграммы, налился полнотой изначальной тьмы, подсвечиваемой изнутри редкими искорками запертых в нем, неутоленных желаний и нереализованных тщеславных амбиций.

Глядя на каждую следующую дверь, с неизменным вензелем «АК», отличающуюся от предыдущей только сочетанием цветов, предваряющих суть наполнения хранимых ими локаций, Бретер морщился, будто хлебнув уксуса. Я же, только посмеивался про себя, представляя как «боевики» всем кланом будут корячиться, пытаясь перенести неподъемное великолепие в клановую цитадель. А затем, еще и вензеля, сросшиеся с дверями в единое целое, отдирать и переделывать. Я им, даже слегка посочувствовал. Братство Боевых Хомячков! Звучит!

Рукав Стрельца, от самого входа, кишел Червями Сомнений, давить которых приходилось с полным и непрестанным напряжением воли. Малейшее потакание навеиваемым ими мыслям и все, - ты облеплен сотнями склизких личинок, высасывающих само желание жить. Все уверенно держались, не позволяя присасываться им к себе, к Пончику так вообще ни одна мерзкая глиста не прицепилась. Вон, бегает, возбужденно хлеща из стороны в сторону хвостом, и давит их сотнями и тысячами, оскальзываясь всеми лапами на мокром полу. А вот Бретер, застыл неподвижно и видно, если ничего не предпринять прямо сейчас, – сожрут они его в ближайшие несколько секунд, и не подавятся.