Вадим Проскурин: Принцип относительности

Я безразлично пожимаю плечами.

— На кой черт мне бессмертие? Я еще лет пятьдесят протяну, вряд ли больше. Первая депрессия уже была в прошлом году.

— Полетишь с нами — протянешь дольше, — говорит Урсула. — Поверь мне. Сам подумай, что ты теряешь? Не хочешь верить в реальность — не надо. Огородись в своем уютном мирке, какая тебе разница, что снаружи? А потом, чем черт не шутит, может, тебе понравится реальная жизнь?

— Нет никакой реальной жизни! — резко говорю я. — Все реальности равноправны, принцип относительности, правда в глазах смотрящего, и все дела. И нечего мне мозги трахать всякой ересью!

— Извини, — говорит Урсула. — Так как, ты согласен?

— Подумаю, — говорю я. — Скинь мне полный текст договора и аванс, скажем… — я называю сумму. — И… как отсюда выйти?

Урсула неожиданно смеется.

— Выйти можно только ножками, — говорит она. — Возвращаешься в матричный блок, находишь свою капсулу, ложишься, подключаешься к своей реальности. Только так.

— Извращенцы вы все, — говорю я.

— Какие есть, — смеется Урсула.

— Может, перепихнемся? — спрашиваю я.

Урсула отказывается. Я решаю пойти ва-банк. В прошлый раз она легко поддалась на блеф, может, и теперь…

— Тогда сделка не состоится, — говорю я.

Урсула хмурится. Некоторое время размышляет, затем говорит:

— Могу тебе тело сбросить, полный образ, со всеми текстурами. Но душу не дам, даже не проси. И Ханю не говори, что я тебе тело подарила, он ругаться будет.

— Договорились, — улыбаюсь я. — Я пошел.

— Скатертью дорожка, — говорит Урсула, отворачивается и уходит.

Я взбираюсь по крутому склону. Наверху останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Оборачиваюсь и вижу, что Урсула и Хань стоят у самой кромки воды и что-то оживленно обсуждают. Хань сильно ниже Урсулы, он может поцеловать ее в сосок, не нагибаясь. Если она ему даст.

Обратный путь дается тяжелее — приходится подниматься вверх по склону. Когда я взбираюсь на крыльцо, дыхание снова сбивается, второй раз за день. Такого со мной не бывало даже в Польше в 1939 году, когда мы ухитрились угодить в окружение в том городишке, не помню, как он назывался… Эти славянские названия так трудно запомнить, а произнести вообще невозможно… Как я тогда бежал… Все-таки неправильная здесь реальность, нельзя делать тела такими немощными, сам себе противен становишься.

Нахожу свою капсулу, раздеваюсь, забираюсь внутрь. Металлические контакты неприятно холодят маленькие лысины на затылке и висках. Надо же такое придумать — контакты, матрица… Извращенцы, тьфу на вас на всех!

Крышка капсулы закрывается, освещение гаснет, я чувствую, как многочисленные датчики облепляют тело. Жду, когда начнут втыкаться катетеры, но реальность переключается раньше. Хоть на это местному демиургу хватило ума.

Встаю с кресла, потягиваюсь. Киса вопросительно смотрит на меня, я обращаюсь к сети, вызываю образ Урсулы, сравниваю. Некоторое время думаю, затем принимаю решение.

— Меняй тело, — приказываю я. — Вот ссылка. Отныне тебя зовут Урсула.

— Характер тоже менять? — спрашивает Киса.

— Меняй, — говорю я. — Информацию возьмешь из психопрофиля, он у этой телки в открытом доступе. Но блок подчинения не трогай.

— Информация неполная, — печально говорит Киса. — Дополнить по умолчанию?

— Дополняй.

Киса превращается в Урсулу, это происходит мгновенно, без каких-либо промежуточных стадий. Она оглядывает комнату и говорит:

— Бедненько, но чистенько. Я думала, хуже будет.

Мне не нравится ее ехидная интонация.

— Любовь и обожание верни, как у Кисы было, — говорю я.

— Сделано, — говорит Урсула и встает на колени.

Мы занимаемся любовью, долго и исступленно. А потом я засыпаю в объятиях Урсулы.

Когда я просыпаюсь, оказывается, что я лежу между Урсулой и Кисой, а поодаль сладко посапывают две девчонки-малолетки из старых, почти забытых фантазий. И как только вычислительной мощности хватило на такую групповуху… Ах да, Урсула вчера обещала апгрейд, не эта Урсула, а другая, настоящая.

При слове «настоящая» сердце сжимает невидимая рука. Я чувствую, как столетняя тоска начинает свой очередной набег на задворки подсознания… Неужели вторая депрессия подступает? Не дождетесь! Я уже научился с этим бороться!

— Киса! — зову я.

Киса мгновенно просыпается, сразу видно, что она бот, а не живой человек. Но какое мне дело, бот она или нет? Разбередила мне душу та Урсула, вчерашняя, засорила мозг всякими глупостями. Истинная реальность, Альфа Центавра, успешные люди… тьфу! Нет никакой реальности, кроме той, что в глазах смотрящего! Принцип относительности, мать вашу! И пошли вы все путем по умолчанию, я вас сами знаете на чем вертел!