Анна Старобинец - Живущий

Одиночества она тоже боится. Мы с Клео и Сыном сидели в противоположном конце бункера, но даже оттуда слышали, как она там скулит и бьется. Собака так мучается у нас, что иногда я думаю: лучше бы она перестала… Напрасно я тогда послушался Клео и взял ее с фермы. Клео надеялась, что мы сможем ее приручить.

Тогда, сразу после Откровения, многие надеялись приручить фермерских животных. Они думали — раз Живущий умер или по крайней мере болен и слаб, — животные перестанут бояться… Но Большое Приручение провалилось. Все животные, которых взяли с ферм на одомашнивание, погибли в первые же несколько дней. Большинство перестало существовать от разрыва сердца — то есть просто от ужаса… Других пристрелили, потому что они вели себя агрессивно. Свиней, коров, кур и кроликов, полагаю, забили на мясо…

Вероятно, наша собака — единственное животное, которое до сих пор живет в доме. Потому что здесь я. Когда я рядом, она почти не боится…

А возможно, она — вообще единственное уцелевшее животное с фермы. Теперь, когда за фермами никто не следит…

Раз в неделю я выкладываю в социо фотографии: Мудрейший и его верный пес. Очень оптимистично. Дарит людям надежду.

Они не слышат, люди, как она скулит, тоскует и бьется, когда я ее оставляю. Не слышат, как она захлебывается визгом и лаем, когда к ней подходят другие. Мой Сын или Клео. Или Лейла. Или Генерал.

Большую часть дня, пока шла зачистка вокруг Резиденции, играли с Клео и Сыном в «Кривляку». Я сам придумал эту игру — хотел создать что-то такое домашнее, объединяющее семью в первом слое… Игра несложная — давай расскажу, возможно, тебе пригодится. Если у меня все получится и настанут спокойные времена, расшаришь со всеми правила — мне будет приятно. Так вот, ведущий, то есть Кривляка, изображает какое-то слово или целую фразу. При помощи мимики, жестов и различных телодвижений (это, кстати, неплохо развивает координацию у детей в первом слое). А остальные должны угадывать, что именно он загадал. Очень просто, да? И все честно, никакое социо найти ответ не поможет: думать нужно самим, своей головой, иначе никак… Клео как— то раз пробовала, ради эксперимента — пропустила ролик с «кривля— нием» Сына через программу-анализатор. Результат был смешной: «Этот человек напуган и/или агрессивен. Судя по всему, ему требуется помощь Психологической Службы». А сын всего-навсего загадал слово «собака»… Мы с Клео очень тогда смеялись, и даже Сын вместе с нами тихонько постанывал, плотно сжав губы, — такой уж у него смех…

Он и сегодня постанывал, хотя было совсем не смешно. Сегодня Сын явно перегнул палку. Когда пришла его очередь быть Кривлякой, он лег на каменный пол, неприятно оскалился, свел глаза к переносице и в такой позе застыл.

— Стадия превращения куколки? — устало спросила Клео, глядя ку— да-то в сторону.

Сын отрицательно мотнул головой.

— Неживое животное? — предположил я.

Снова неверно.

— Сдаемся, — сказала Клео. — Что ты загадал?

Он что-то ответил ей в социо. Она вздрогнула, как будто от близкого взрыва, и наконец посмотрела на Сына. С неприязнью и каким-то отвращением, что ли. И сказала: «Не смей».

Она редко смотрит Сыну в глаза. Вообще редко на него смотрит — обычно немного мимо. Когда я ее спрашиваю, она всегда отрицает, но мне кажется, дело в том, что она так и не смогла его полюбить. Сын пугает ее.

Потому что он не умеет растягивать губы в улыбке.

Потому что он не смеется, а стонет.

Потому что он не Родной, а усыновленный.

Потому что он не может заснуть без яркого света.

Потому что он был исправляемым.

Потому что когда мы забрали его из Дома и привезли в Резиденцию и он впервые увидел мой «Кристалл-М», он ткнул пальцем в экран и за— гундосил: «Ситема. Ситема. Ситема». «Откуда он знает», — сказала тогда Клео спокойно и ровно и впервые посмотрела на него этим взглядом. На мониторе действительно была открыта Система. Сыну было три года. Он еще не мог знать.

Когда мы взяли его, ему было три года. Теперь ему десять.

Теперь он лежит на полу, неподвижно, оскалившись и тараща глаза.

И я говорю: «Ну, давай же, колись, что ты там загадал». Он нерешительно косится на Клео, он не знает, что делать. Ведь мама только что сказала «не смей». Она отводит взгляд и молчит.

Он отвечает:

— Я задумал слово «Живущий». Неживое чудовище.

А Клео шепотом говорит:

— Позову Лейлу. Пусть Лейла его уведет…

Приходит Лейла. Лейла любит нашего Сына. Она любит всех. Она говорит: «Живой или мертвый, Живущий полон любви, и каждая частица Его равно любит другую». Она кроткая, Лейла. Уже давно, с тех пор как вернулась из клиники, она любит всех. А шрам у нее совсем маленький, аккуратный…