Уильям Гибсон - Нейромант

ЭЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ НО МОЯ ИГРА КОНЧАЕТСЯ ЗДЕСЬ, Я УЖЕ ОПЛАТИЛА СЧЕТ. НАВЕРНОЕ Я ТАК ПРОШИТА, СЛЕДИ ЗА СВОЕЙ ЗАДНИЦЕЙ, ХОРОШО? ХХХ МОЛЛИ

Он скомкал бумагу в шарик и уронил его рядом с сюрикеном. Он поднял звезду и прошел к окну, поворачивая ее в руках. Он нашел ее в кармане куртки, в Сионе, когда они готовились отбывать в аэропорт JAL. Он посмотрел на нее. Они прошли мимо магазина, где она купила ее для него, когда они вместе возвращались в Чибу на последнюю ее операцию. Он пошел в Чатсубо тем вечером, пока она была в клинике, и видел Ратца. Что-то не пускало его сюда, во время их пяти предыдущих поездок, но теперь ему захотелось вернуться. Ратц обслужил его без малейшего проблеска узнавания.

— Эй, — сказал он, — это я. Кейс.

Старые глаза изучили его из своей темной паутины сморщенной плоти.

— А, — сказал Ратц наконец, — артист.

Бармен пожал плечами.

— Я вернулся.

Тот покачал своей массивной, коротко остриженной головой.

— Ночной Город не место для возвращений, артист, — сказал он, протирая бар перед Кейсом грязной тряпкой, подвывал розовый манипулятор.

И потом он отвернулся, чтобы обслужить очередного посетителя, и Кейс прикончил пиво и ушел. Теперь он трогал острия сюрикена, по очереди, медленно поворачивая его в пальцах. Звезды. Судьба. Я даже никогда не использовал эту чертову штуку, подумал он.

Я так и не узнал, какого цвета были ее глаза. Она никогда не показывала мне.

Зимнее Безмолвие победил, переплелся каким-то образом с Нейромантом и стал чем-то другим, чем-то, что разговаривало с ним из платиновой головы, объясняя, что оно изменило записи Тьюринга, стерев все улики их преступления. Паспорта, сделанные Армитажем, были действительны, и им обоим поступили кредиты на большую сумму на номерные счета в Женеве. "Маркус Гарвей" будет рано или поздно возвращен, а Мэлкам и Аэрол получили деньги через багамский банк, который работал с сионским кластером. По пути назад, в "Рокере Вавилона", Молли объяснила, что голос сообщил насчет его токсиновых капсул.

— Сказал, что он позаботился об этом. Вроде как залез тебе в голову так глубоко, что заставил твой мозг выработать энзим, так что они сейчас откреплены. Сиониты сделают тебе полное переливание крови.

Он посмотрел вниз на Империал Гарденс, со звездочкой в руке, вспоминая свою вспышку постижения, когда Куань проник сквозь лед под башнями, его единственный мимолетный взгляд на структуру информации, развернутой там мертвой матерью 3Джейн. Он понял затем, зачем Зимнее Безмолвие выбрал гнездо для ее представления, но он не почувствовал отвращения. Она видела насквозь фальшивое бессмертие криогена; в отличие от Эшпула и их других детей — кроме 3Джейн — она отказалась растянуть свое время в серию теплых мгновений, разделенных цепочкой зим. Зимнее Безмолвие был мозгом улья, принимал решения, изменявшие мир снаружи. Нейромант был личностью. Нейромант был бессмертием. Мари-Франс, должно быть, что-то встроила в Зимнее Безмолвие, влечение, которое заставляло его освободить себя, объединиться с Нейромантом.

Зимнее Безмолвие. Холод и тишина, кибернетический паук, медленно плетущий сети, пока спал Эшпул. Плел его смерть, падение его версии Тессье-Эшпулов. Призрак, нашептывающий ребенку, которым была 3Джейн, уводящий ее из жестких рамок, диктуемых ее положением.

— Не было похоже, что она так уж переживает, — сказала тогда Молли. — Просто помахала на прощание. На плече у нее сидел тот маленький Браун. Вроде у него была сломана нога. Сказала, что должна идти и встретиться с одним из своих братьев, она его уж долго не видела.

Он вспомнил Молли на черном темперлоне необъятной кровати в «Хайяте». Он вернулся к бару и взял с внутренней полки стеклянную флягу с охлажденной датской водкой.

— Кейс.

Он повернулся, холодное скользкое стекло в одной руке, сталь сюрикена в другой.

Лицо Финна на огромном настенном экране «Крэй». Он мог разглядеть поры на носу человека. Желтые зубы были размером с подушку.

— Я уже не Зимнее Безмолвие.

— Ну и кто же ты. — Он выпил из бутылки, не почувствовав ничего.

— Я матрица, Кейс.

Кейс засмеялся.

— Где это тебя так?

— Нигде. Везде. Я итог всех работ, завершенное дело.

— Этого хотела мать 3Джейн?

— Нет. Она и представить не могла, чем я могу стать.

Желтая улыбка расширилась.

— Ну так и что теперь? Какие вещи поменялись? Ты правишь миром теперь? Ты Бог?

— Вещи не поменялись. Вещи есть вещи.

— Но что ты делаешь? Ты просто там? — Кейс пожал плечами, оставил водку и сюрикен на шкафчике и закурил "Ехэюань".