Виктор Смольников - Котов

“А что, если мне вина выпить, хоть немного расслаблюсь”, — подумал Андрей и потянулся к бокалу с вином. Фужер был почти полон, в начале вечера именинник, отвечая на тост, лишь пригубил глоток вина, памятуя предостережения Игоря Николаевича. Но сейчас отпускник решил напиться. Рука Андрея отчаянно дрожала, несколько капель вина упали на скатерть. Славян и Шурик с плохо скрываемым удивлением смотрели на именинника. Стуча зубами о стекло, как законченный алкоголик, Андрей выпил содержимое фужера за один прием. Выпитый алкоголь согрел все внутри, но состояние опьянения не наступало. Котов выпил второй бокал — с тем же успехом. Он не знал, что при тех дозах нейролептиков, которые принимал, состояние опьянения можно достичь, выпив, как минимум, бутылку водки.

Когда приятели вышли на лестничную площадку, чтобы подымить, Андрей огорошил всех предложением курить сигарету на двоих. Гости недоуменно посмотрели на именинника. Конечно, время всеобщего дефицита, сигареты тяжело достать, но все же! Котов же за время пребывания в больнице забыл, что такое курить сигарету целиком. Он еще не успел полностью отойти от реалий психиатрической больницы. Когда один из друзей выбросил в лестничный пролет окурок размером три сантиметра, отпускник огорченно подумал, что так разбазаривать табачок могут только люди, не бывавшие в казенных домах.

Пулька была расписана, Андрей остался в большом проигрыше. Приятели, еще раз поздравив именинника, тихо ушли. Котов остался один на один со своими горькими мыслями. Чем больше он думал, тем меньше ему хотелось жить. “Все, абсолютно все видят во мне помешанного. Это вежливо скрывают, но от этого ничуть не легче. Уж лучше на самом деле болеть, бредить тамплиерами и находиться в дурке! Все, хватит, сейчас выпью таблетки, и баиньки. Может, хоть во сне что-нибудь приятное приснится!” Когда Андрей лег на свой любимый диван, к нему пришел Гаврила. Кот улегся на груди хозяина и завел свою незамысловатую, успокаивающую песню: “Ммр-мр-р”.

38

Утро последнего дня своего пребывания в отпуске Котов решил посвятить тем обязательствам, которые он имел перед больничной братией, и в первую очередь перед Карасем. Андрей напряг все мыслительные способности, чтобы вспомнить адрес зазнобы своего приятеля. “Так, улица, точно помню, Заводская и дом номер три. А вот квартира… То ли пятьдесят шесть, то ли шестьдесят шесть. Не помню. Кажется, Карась говорил, что третий подъезд и второй этаж. Там уж на месте и определюсь. Спрошу, если что. Имя-то я знаю”.

Одевшись и причесавшись, Андрей сбрызнулся одеколоном. Весь преисполненный удовольствия вот так просто, без всякого надзора передвигаться по городу, Котов вышел на улицу. Путь отпускника лежал к трамвайной остановке. Протоптанная сотнями прохожих тропинка лежала мимо высокой ели, установленной посереди двора. На зеленых лапах красавицы висела простая, составленная из обычных, покрашенных в различные цвета лампочек накаливания, гирлянда. Ближе к макушке была установлена надпись: “С Новым 1988 годом!” Вершину красавицы венчала красная звезда. Несмотря на то, что уже рассветало, лампочки, развешанные по дереву в незамысловатом порядке, то вспыхивали, то гасли. Вокруг дерева валялось много остатков бенгальских огней, цветной мишуры и просто всякого мусора как свидетельство бурно проведенной народом новогодней ночи. Навстречу Андрею то и дело попадались выпившие люди, которые беззлобно приставали к прохожим, поздравляя всех и вся с Новым годом.

Из-за осевшего на стеклах трамвая инея улицы не было видно, поэтому отпускник ориентировался только на объявления. “Следующая остановка — Заводская”, — прохрипело в динамике насквозь промерзшего вагона. Андрей вышел в малознакомом ему районе города и начал искать Заводскую улицу. Искомый объект скоро нашелся, но оказалось, что нужный Котову конец улицы лежит в паре километров от остановки и надо было проехать еще два прогона вперед. “Ничего, пешочком пойду, — подумал Андрей, — хоть согреюсь немного”.

Дом № 3 представлял из себя серую пятиэтажную “хрущевку”. Андрей нашел третий подъезд и поднялся на второй этаж. Препятствия в виде домофона в те времена еще не было. Вот квартира номер пятьдесят шесть. Котов позвонил.

— Кого там несет? — раздался из-за двери старческий визгливый голос.

— Мне бы Тамару!

— Какую Тамару?

— Ну такую, она здесь жить должна, — ответил Андрей

За дверью воцарилось молчание, потом послышалось: