Александр Тюрин - Червивая груша

Все было очень серьезно, я почти сдался и попросил у того, кто дает надежду, позаботиться о моих детях…

И тут сквозь потончавший мир… я увидел океан, да еще непростой.

Глянцево-черные волны катились во всех направления, вверх, вниз, проникая друг сквозь друга, превращаясь в водовороты и вихри, которые уходили к далекому молчаливому небу и в неведомые глубины, где как будто ворочалось могучее бесконечное тело.

И каждый поток мог рассыпаться в бесконечность хрустальных точек и линий, поблескивающих от напряжения.

Мои кожа и мышцы вибрировали, откликаясь океану, вихрь пронесся по аркаде позвоночника и поджег туманность мозга, а подошедшая волна вырвала мое тело из клейкой сети. Теперь уже директор по НЛР стал медленным, словно потонул в вязкой жидкости.

Я, нырнув на пол, влепил каблуками ему под колени, его тело пролетело надо мной, щелкнув цветком челюстных пластин. Приподнявшись, ухватил директора за запястье, так, что мгновением спустя его цапкая длинная кисть оказалась вывернута за спину. Теперь я видел «друга» кустом кровеносных сосудов, который венчало аметистовое пятно мозга. Были там и органы, которых не должно быть у человека — белесая сетчатая структура, что расползалась от позвоночника, оплетая весь организм, особенно плотным коконом — сердце и желудок. В районе живота хорошо проглядывалось твердое образование из трех створок; это брюшные челюсти — вид сзади. Удерживая его запястье правой рукой, я ударил левой — ножом в узел сетчатой структуры, находящийся за этими «створками». Потом еще повернул лезвие и рукояткой предотвратил разворот челюстей.

Хруст, стеклянный звон падающих и разбивающихся нитей. Директор чуть посерел и улегся.

Я отвернулся от опрокинувшегося противника — вроде больше не опасен — и засадил свое копье в еще одного «сертифицированного европейца». Бил в тот самый узел — но уже пытаясь достать его спереди, через раскрытые брюшные челюсти. Гад застыл, словно прилипнув к стене — кровь и слизь капали с челюстных пластин. Я и этого узнал, кстати, — Дамарский из отдела «контента», тот, кто программирует убеждения через секретные интракорпоралы, подсовываемые клиенту вместе с оплаченным гаджетом. На ночь клиент получает «ужастик» про царистско-коммунистическую Рашу — в виде полусна-полуяви со страшными рожами; утром, при пробуждении, «радостик», идиллию, это уже про Запад — скачут плечистые ковбои по необозримым прериям, гоня тучные стада, а их встречают герлфренды в коротких джинсовых юбочках.

Я вовремя прижался к полу и ударил снизу ножом того, кто выпрыгнул из ничего. Знакомый специалист по маркетингу проехал по лезвию, впилился в пол, скользнул еще на несколько метров. Из его рваной раны лезли какие-то трубки и щупальцы, что-то белесое червивилось, но я понял — этот уже не опасен. В коридоре сделалось тихо.

Замок на дверях парковки отреагировал на мой палец, мы влетели внутрь. После коридора помещение показалась мне неожиданно большим, как бы раздутым.

Сейчас придется совершить преступление — угнать автомобиль. А, фиг с ним, я этих преступлений насовершал уже кучу, похоже, даже кого-то в ад отправил.

Потёр глаза — кажется или нет, что стоянка заполняется серебристыми струями?

Это ж признак, что сейчас они «выйдут» — прямо от той глухой стены.

— Быстро, парни, ныряйте под ближайшую машину.

Стена изогнулась, покрылась пузырями и лопнула — от нее вынесло сразу троих; они появлялись где-то на высоте полутора метров от пола.

Но и я торопился навстречу, словно выпрыгивая из своего тела и пробивая оболочку реальности. Дальнейшее наверняка происходило в бешенном темпе, но поток времени не мешал мне, наоборот я успевал оценить, что надо сделать и что не надо…

Одного сразу посадил на копье — на лицо брызнула кровь. Поднатужившись, перебросил его через себя. А вот копье не успел вытащить. Разворот на тридцать градусов к другому — удар ножом в шейный узел сетчатой структуры.

Нырнул под третьего — тот, завершив прыжок, оказался ко мне спиной и не успел повернуться — я влепил палицей по узлу, располагающемуся там, где у людей пятый шейный позвонок. Монстр не отключился, напротив, стал разворачивать ко мне брюшные челюсти. Делать нечего, засадил ему в «пасть» огнетушитель со стены.

Раздался хруст ломаемого металла, брызнула пена, тварь потянула меня куда-то, едва сумел прихватить копье. Мир стал тонким, как пленка, того и глядя и проткнешь его пальцем. Мир закачался на поверхности темного океана. Быстрое течение понесло меня в зыбкой среде. Я не слышал ни собственного дыхания, ни боя собственного сердца. Привычную геометрию размыло так, что видел я лишь темные потоки и черные глянцевые волны. Волны катились во всех направления, проникая друг в друга, отрываясь от несущей и уходя в криволинейные пустоты с рычанием годзилл и неистовством смерчей.