Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 03

На первом рисунке вы видите начало восстания - день 18 марта 1871 года. Парижане захватывают на холме Монмартр пушки, которые правительство капиталистов уже готовило для расстрела рабочих.

Верхний рисунок изображает разрушение Вандомской колонны, воздвигнутой Наполеоном I в честь его завоевательных войн. Парижские рабочие уничтожили этот памятник порабощения народов Европы.

Буржуазное правительство, во главе которого стоял заклятый враг народа - Тьер. начало войну против восставшего

Парижа. В конце мая контрреволюционные войска проникли в город. Рабочие героически боролись за каждую улицу, но у них не было военного опыта, не хватало умелых командиров. Рушились одна за другой под залпами пушек воздвигнутые парижанами баррикады. На нижнем рисунке изображено сражение у одной из последних баррикад.

А затем началась расправа с восставшим народом. Вы видите на верхнем рисунке, как офицер осматривает руки арестованных рабочих. Если он обнаружит на ладонях следы пороха, пленника расстреляют, будь он даже старик или мальчик.

Тех коммунаров, которые не погибли в боях, судили военные суды. На нижнем рисунке изображён такой суд. Отсюда было только два пути - на смерть или на каторгу. Так жестоко отомстила французская буржуазия участникам Парижской Коммуны.

Парижская Коммуна была разгромлена, но подвиг рабочих Парижа навсегда остался в памяти трудящихся всего мира.

Рассказ Г. Скребицкого

Рисунки Евг. Васильева

Весь день мы с Александром Петровичем бродили на лыжах по лесам и овражкам, разыскивая зайцев. Цель охоты у каждого из нас была своя: мне хотелось выследить и застрелить русака, а мой приятель - художник - желал просто побродить со мною по зимнему лесу и сделать интересные зарисовки в свой альбом.

Наша охота удалась вполне. День выдался на редкость хороший, ясный, тихий, не слишком холодный. Солнце то скрывалось за лёгкими облачками, то вновь показывалось и даже слегка пригревало, так что начинало казаться, будто уже наступает весна.

В ветвях старых елей звонко перекликались синицы, и совсем по-весеннему бегали по снегу возле старых пней какие-то тонконогие комарики. Значит, и их пригрело неяркое зимнее солнышко, разбудило и выманило на часок - другой из уютных зимних квартир под древесной корою.

Мы с товарищем брели не спеша, разглядывая на снегу следы зверьков и птиц. Мы присаживались на пенёк, приятель вынимал свой альбом и делал набросок какого-нибудь усыпанного снегом дерева или быстро зарисовывал дятла, долбившего шишку в своей «кузнице».

Наконец уже под вечер посчастливилось и мне. У самой лесной опушки из-под куста выскочил матёрый русак и, приложив уши, помчался прочь. Я выстрелил, и заяц, перекувыркнувшись, остался на месте.

- Здорово! - крикнул приятель. - Подожди, не трогай, дай я его вот так и зарисую.

Александр Петрович сделал зарисовку, я подвязал зайца на ремень, и мы направились к деревне, где собирались переночевать.

Мы быстро пересекли поле и очутились на просторном деревенском гумне.

- Ну, вот и пришли, - сказал я. - А не хочется так рано в дом идти, давай-ка посидим здесь немножко.

Мы подошли к ржаному скирду. После целого дня ходьбы приятно сбросить с ног тяжёлые лыжи и растянуться, на соломе.

Отдыхая, мы поглядывали вдаль, на заснеженные поля и перелески… Солнце спускалось к горизонту, и в его последних лучах всё поле казалось уже не белым, а золотисто-розовым, будто тихая вечерняя вода. Стая галок, переговариваясь на лету, пронеслась над полем и уселась на ветлы замёрзшего пруда. За прудом по косогору виднелись утонувшие в снегу домики деревни. Оттуда слышался весёлый смех и крики ребят. Потянул ветерок и принёс из деревни запах дымка и тёплой печёной картошки.

- А не пора ли нам закусить? - предложил Александр Петрович.