Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 10

И вот теперь, каждый раз глядя на ребят, Иван Николаевич невольно сравнивал своё детство с их детством, а когда заходил разговор о юных рыбаках, он охотно вступал в беседу.

- Они ещё нас расшевелят, эти рыбачки. Это не простой рыбак, это рыбная гвардия растёт, - говорил он значительно и тут же спешил рассказать, что колхозники не нахвалятся подмогой, что в самое грудное время, когда народ занят был в полях на уборке, ни одно судно колхозного флота не простояло в море без экипажа…

Но как ни зорко следил Аристархов за судьбой маленьких рыбаков, за всем уследить не мог и он.

В августе, когда в море вернулся народ с полей, а с моря попутными рейсами потянулись к домам возмужавшие, поздоровевшие на весёлой морской работе мальчики и девочки, в обком комсомола пришла телеграмма из Зеленги:

«К учебному году готовы. Вызывает тревогу судьба трёх учеников. Сержан Амангельды, Боря Кудрявцев, Люба Ершанова, все седьмого класса Маковской школы, до сих пор не вернулись с моря».

Эта телеграмма попала на стол к инструктору обкома комсомола Зое Курбаевой.

В обкоме Зоя работала недавно, а прежде была вожатой в Маковской школе.

Прочитав телеграмму, Зоя задумалась. Вспомнилось ей тихое утро в колхозе… Люди - кто в поле, кто в море. Пусто в селе. Двумя рядами стоят над рекой рыбацкие домики, крытые светлым оцинкованным железом. У каждого домика садик. С утра от жары ставни закрыты, и кажется, домики спят, крепко зажмурив глаза.

Внизу, у реки, стоят корявые ветлы с зелёными шапками кудрявой листвы. И на каждой ветле, выше человеческого роста, рукой не достанешь, болтается серый мохнатый хомут-воротник. Это сухая тина застряла во время разлива. Глянешь и не верится: неужели туда поднималась вода? А теперь-то вон где!

Внизу, под берегом, двоясь в спокойной протоке, стоят смолёные лодки-бударки. Где-то далеко-далеко, на тоне, чуть слышно стучит трактор, выбирая урез тяжёлого невода.

И вдруг на берегу, на горе, раздаётся звон колокольчика, и сразу утренняя тишина взрывается сотней задорных голосов. Мальчики и девочки, казахи и русские, шумной, дружной лавиной катятся с горы.

Тут, в этой весёлой, пёстрой стайке, и Сержан - скуластый, черноглазый крепыш. Смышлёный мальчик, только уж больно упрям и горяч. Чуть что - в кулаки. А Боря - тот муху не обидит. Вечно он что-нибудь мастерит, вечно о чём-то мечтает. А весной заберётся на верфь и стоит целый день, смотрит, как спускают на воду тяжёлые рыбницы. Тут и Люба Ершанова, хохотушка и модница первая в классе, зато и ученица первая. Хорошие ребята!

Что же это задержались они, однако, на промысле? Начнётся учебный год, а они не поспеют вернуться. Не годится это…

Зоя зашла к секретарю обкома, а час спустя над полями и бахчами, над ериками и протоками неслась во все концы области телефонограмма:

«Срочно сообщите в обком комсомола фамилии учеников вашей школы, до сих пор не вернувшихся с моря».

К утру толстая пачка ответных телеграмм лежала на столе. Зоя подсчитала: сорок шесть ребят оставались ещё на промыслах.

Тогда Зоя составила список, и вот этот список, ставший важным документом, попал в руки товарища Аристархова.

Аристархов посмотрел на большую карту Каспия, висевшую на стене, и задумался: на четыреста километров вширь, На двести вдаль раскинулся Северный Каспий. И где-то там, на огромном зеркале воды, на реюшках, на подчалках, на баркасах застряло полсотни ребят. Разыщи-ка их в море! А разыскать нужно. Во что бы то ни стало всех до одного разыскать и к первому сентября доставить в школы.

Иван Николаевич погладил бритую голову, ещё раз поглядел на карту и, решительно обмакнув перо, стал писать радиограмму:

«Всем начальникам колонн, бригадирам, звеньевым, командирам промысловых судов, директорам пловучих заводов… срочно сообщите…»

К вечеру пришли ответы. Тринадцать ребят отправлено по домам. О четырнадцати точно известно, где они промышляют, за ними уже послали. О девятнадцати пока нет никаких сведений…

В людном Каспийском море трудно, конечно, пропасть. Но затеряться тут человек может. Другой раз не скоро его и найдёшь, как в большом городе.

А на мелях, где густая трава растёт под водой, и того хуже. Посмотришь - простор необъятный, а вроде дремучего леса. Недаром и зовут такие места чернями. Туда ни на сейнере, ни на катере не проберёшься: всюду мель да трава. А под парусом на реюшке дойти-то дойдёшь, да только когда? Вот вопрос! Ветер тоже не свой брат: потянет, потянет, да и пристанет. Задует, задует, да и повернёт. А там, в чернях, скорее всего, и застряли ребята.