Дмитрий Казаков - Солнце цвета льда

– Еще как держусь, – пробурчал Ивар, – не отцепишь.

Река вновь повернула, и пришлось налегать на весло, давить, чтобы не выбросило на отвесный берег, при ударе о который затрещат не только бревна, а еще и хрупкие человеческие кости.

Но когда сделал это, обнаружил, что впереди чисто, реку видно на два полета стрелы.

– Неужели все? – просипел конунг.

– Похоже на то, – откликнулся даос. – Давай, правь к суше, обсохнем хотя бы.

Река расширилась, течение ослабело, а волны сменились рябью, что не покачнет даже щепки. Плот ткнулся в берег, оба соскочили в воду, одним махом выдернули легкий «корабль» на сушу.

– На тебе костер, – сказал Нефритовая Жаба, – а я еду добуду…

Несколько дней провели на воде, приставая только на ночь.

Еще дважды встречали пороги, но не такие страшные, как первые, один раз чинили плот, заменяя разлохматившиеся веревки. Лес тянулся по берегам все такой же безлюдный, с ветвей удивленно смотрели на двух людей небольшие черно-белые медведи, протяжно кричали птицы.

Поток становился все шире, с обеих сторон в него впадали ручьи и речушки помельче. Плескала рыба, Нефритовая Жаба не упускал случая порыбачить, и получалось у него здорово.

Он вырезал себе новый посох, присобачил к нему верхушку от старого, и колокольчики зазвенели по-новому, веселее, чем раньше. Халат выполоскал, и тот хоть и не стал менее рваным, вернул себе прежние яркие цвета.

Горы на западе исчезли из виду, словно втянулись за край земли.

На пятый или шестой, Ивар сбился со счета, день увидели на берегу вырубку, затем проплыли мимо торчащих из воды кольев.

– Скоро должна быть деревня, – сказал даос.

– А нас там не попытаются принести в жертву Хозяину Чистого Неба? – спросил Ивар. – Храм Рассветных Лотосов, как я понимаю, как раз где-то в этих местах.

– Это… может быть, – с неохотой признал Нефритовая Жаба. – Но с реки мы все равно никуда не денемся.

Деревня показалась вечером – река сделала поворот, и открылись стоявшие на берегу дома, перевернутые лодки, развешенные для просушки рыбацкие сети. Плот увидели, послышались возбужденные голоса, забегали дети, к воде поспешили мужчины в конусовидных шляпах.

Ивар повернул рулевое весло, и их «суденышко» пошло к суше.

– Мир и благоволение Небес вам, добрые люди! – громко сказал Нефритовая Жаба, когда до берега остался с десяток шагов. – Мы – мирные странники, просим вашего гостеприимства…

Ивар подвинул руку ближе к мечу – правая, слава асам, в порядке.

Среди обычных хижин виднелось сооружение с огромной треугольной крышей, очень похожее на храм Рассветных Лотосов, и конунг готов был поклясться, что перед ним имеется плоский жертвенник, а внутри – статуя волосатого змеечеловека с множеством рук.

Но крестьяне, в просторных рубахах, коротких штанах и шляпах похожие, словно братья, смотрели без враждебности. На лицах с узкими черными глазами отражалось любопытство, ну а на желто-алый халат даоса и вовсе поглядывали с уважением – знали, кто носит такое.

Возможно, что могущество Хозяина Чистого Неба уже пало, просто храм не успели снести.

– Э, хм, ну мы… – подал голос один из мужчин, когда Нефритовая Жаба закончил длинную и красивую речь. – Боги велят привечать странников… будьте нашими гостями… просим…

И они дружно принялись кланяться.

Плот помогли вытащить на берег, Ивар поймал несколько взглядов, брошенных на его левую руку, и заскрипел зубами. Затем повели их к одной из хижин, стоявшей на отшибе, и даос шепнул конунгу, что это жилье принадлежит общине и предназначено как раз для таких случаев.

– Пока не убили, – сказал Ивар, когда они остались вдвоем.

– И не убьют, – голос Нефритовой Жабы звучал уверенно. – Накормят, напоят, а вдобавок у них наверняка есть больные, кому не помешает моя помощь… к завтрашнему утру у нас будет лодка.

Пророчества даоса сбылись полностью.

Сначала им натаскали столько еды, что хватило бы на троих викингов, и Ивар впервые за долгое время наелся от пуза. Затем приплюхал тот самый мужик, что отвечал Нефритовой Жабе на берегу, они о чем-то пошептались, и ушли, оставив конунга в одиночестве.

Вернулся даос уже в темноте, буркнул «Все хорошо», и брякнулся на лежанку.

Ночью Ивар просыпался несколько раз, от тревоги заходилось сердце, чудились осторожные шаги, отблески на обнаженных клинках, но вокруг царил покой, и он вновь засыпал, проваливался в беспокойные видения.

Когда открыл глаза утром, обнаружил, что Нефритовая Жаба встал, и чавкает, как оголодавший к весне медведь.