Александр Иве - Четвертый лик Гекаты

«Это Тан-би-ол-хао или «цветок заката». Так назвал его нам чужестранец, который преподнес его в дар в благодарность за исцеление. Мы выращиваем его для удовольствия и радости. Для приготовления лекарств он не подходит. После окончания поры цветения, специально обученные люди, аккуратно срезают верхушку этого растения – раковину и помещают ее в темное, холодное место на восемь седмиц. Спустя восемь недель Тан-би-ол-хао, сохраняя свою волшебную окраску, приобретает еще более удивительные свойства – он поёт. Стоит задуть даже небольшому ветерку, в недрах раковины рождается удивительная мелодия, повторить которую не по силам даже Орфею. Эта песня живет всего одну седмицу, на восьмой день она смолкает, раковина тускнеет и растрескивается, оставляя после себя семя, способное дать жизнь только одному новому растению. У нас этот цветок единственный и он очень прихотлив. Чтобы его вырастить требуется много заботы, труда и постоянного внимания, поэтому мы не продаем и не дарим цветок заката даже царям. Насладиться музыкой и игрой красок Тан-би-ол-хао могут только избранные.

Пораженные рассказом старого жреца, молодые женщины двинулись дальше. Уже совсем рассвело, когда путники оказались у небольшой полированной стены, выложенной из мрамора. Стена отливала ровным красноватым цветом, и в ней не просматривалось даже намека на щель или отверстие. Таис очень удивилась, когда Тисандр, неуловимым движением заставил стену разделиться пополам, обнаружив потайной вход. С большим трудом Таис поднялась по очень крутой винтовой лестнице, с узкими маленькими ступеньками, на которых едва умещалась нога. Их долгое путешествие по храму окончилось возле небольшой дверцы, за которой оказалась маленькая комната, со сводчатым потолком. В стене, расположенной напротив двери, было выдолблено углубление, закрытое матерчатым пологом. В этой нише были тщательно замаскированы отверстия, закрытые сине-зеленым стеклом, через которые, тем не менее, хорошо просматривалась огромная длинная крытая галерея абатоне, вплотную примыкавшая к стене храма. Тисандр предупредил гостей, что они могут безбоязненно смотреть через эти оконца, из зала их никто не увидит благодаря особому свойству стекла.

«В этой комнате хорошая акустика, поэтому вы будете отчетливо слышать все происходящее в зале, – продолжил жрец свои объяснения. – Вы же можете спокойно общаться, вас никто не услышит. Я запру дверь во избежание недоразумений. По окончании ритуала я приду за вами.

После ухода Тисандра, подруги удобно расположились у смотровых ниш и затихли в ожидании таинственного обряда.

Огромный зал был полностью заполнен больными, жаждущими исцеления и праздными зеваками, ожидающими чудес и развлечений. Зрители сидели на деревянных скамьях, тесно прижавшись, друг к другу. Свободных мест не было, даже проходы были буквально завалены телами: кому не хватило места, вынужден был лежать, прислонившись к стене, так как стоять строго запрещалось. В зале стоял невообразимый гомон, в ожидании загадочного действа зрители безумолку болтали, громко смеялись, беспрестанно вскакивали со своих мест, пытаясь разглядеть высокий помост, который был задрапирован тяжелой, отливающей багрянцем занавесью, от которой веяло таинственностью и страхом. В огромном помещении совсем не было окон, поэтому по всему залу ярко горели лампионы, в которых нервно колыхались языки пламени, отбрасывая причудливые тени на серые глянцевые стены, еще более сгущая атмосферу таинственности, царившую в этом необычном месте. Внезапно все переменилось, застигнутые врасплох люди замолчали, пораженные происходящими изменениями. В зал вошли служители, как две капли воды похожие друг на друга, с наголо обритыми черепами, одетые в одинаковые черные туники с короткими рукавами. Странные посетители были подпоясаны широкими кожаными ремнями. У каждого жреца из-за пояса выглядывал длинный тонкий нож с обоюдоострым лезвием. Черные монахи шли плотной стеной, в молчаливом бесстрастии то и дело, наступая на лежащих людей. Их застывшие лица не выражали никаких эмоций и больше походили на физиономии кукол – марионеток, которые после представления застыли в мертвом безразличии, тупо и бессмысленно взирая на окружающий мир. С пугающей неотвратимостью пробираясь вперед, пришельцы гасили все лампионы, попадавшиеся на пути, пока не осталось несколько тускло горевших светильников, расположенных в непосредственной близости от возвышения. Погрузив зал в темноту, воины-жрецы, взявшись за руки, двумя плотными рядами окружили, все еще задрапированную сцену и молча застыли, устремив ничего не выражающие глаза в ту часть помещения, которая потонула во мраке. Едва потрясенные зрители оправились от вторжения грозных незнакомцев, как на них со всех сторон налетела, словно стая огромных птиц, нечеловеческая канонада звуков, которая больше походила на утробный рык диких животных, устроивших кровавые игрища на закате дня. Постепенно нестройная какофония звуков стала тише, превратившись в красивую мелодию. Музыка приобрела гармонию и стройность, дикие нечеловеческие вопли аккордов исчезли, их сменили более мягкие и гармоничные звуки. Постепенно мелодия приобрела стройность и ритмичность. За счет повторения одних и тех же аккордов музыкальный рисунок стал напоминать четкий ритм метронома, пунктуально отсчитывающего время.