Игорь(Михаил) Васильев(Лактионов) - Игрушка

Я оторвал взгляд от этого небывалого зрелища и посмотрел на старика. Он казался на удивление спокоен, в то время как меня поколачивала нервная дрожь и мурашками покрылось все тело.

– Ну, пожалуй, пора прощаться, – Его голос звучал твердо и возвышенно. – Ты за мной не ходи, оставайся здесь, на всякий случай.

Он протянул мне руку. Я машинально пожал ее.

– Прощай, – сказал старик, повернулся и пошел в сторону болота, но, сделав несколько шагов, остановился, повернулся и сказал:

– Знай, – смерти не существует!

И зашагал к мостику, а я остался стоять, не в силах промолвить ни слова. Он дошел до канавы, встал на мостик и повернулся ко мне лицом. Позади него, словно нож гигантской гильотины, с треском и свистом мелькал серебряный луч, с каждой секундой все ближе подбираясь к старику. Мы стояли, не двигаясь, и смотрели друг на друга. Вот луч в очередной раз пронесся по болоту и вдруг, не дойдя до леса, остановился, завибрировал и медленно пошел назад. Похоже, что он, наконец, нашел то, что искал. Теперь, когда луч был так близко от меня и не носился со страшной скоростью перед глазами, я сумел хорошо рассмотреть его. Был он около двух метров в диаметре и лишь отдаленно походил на луч света. Скорее, он напоминал столб серебристой флюоресцирующей пыли. Я, как завороженный, наблюдал, как луч медленно, как бы крадучись, подполз к старику и коснулся его плеча. Старик, стоявший до этого совершенно неподвижно, видимо почувствовал это прикосновение, потому что поднес сложенные рупором ладони ко рту и, стараясь перекрыть треск и гул, крикнул:

– Лену и Алешку береги! Прощай!

Столб светящейся прозрачной пыли накрыл его. И тут я отчетливо увидел, что на мостике стоит вовсе не старик. Я просто не мог поверить своим глазам. Рваная куртка, темно-синяя фетровая шляпа, обрезанные голенища сапог, темные волосы, молодые глаза… Еще какую-то секунду я видел смазанные, размытые контуры сквозь серебряную дымку и вдруг раздался громкий хлопок, как будто чихнул неисправный двигатель автомобиля, и все пропало. Мостик через канаву был пуст. Не было ни столба пыли, ни старика. Я стоял один, совершенно оглохший от наступившей вокруг тишины.

Первая мысль, пришедшая мне в голову, как только я немного очухался: "Старик упал в канаву!" Поэтому я со всех ног кинулся к мостику. Но в канаве старика не оказалось – я даже спустился к самой воде и заглянул под бревна. Нереальность всего произошедшего за последние двадцать минут настолько выбила меня из колеи, что я только сейчас заметил, что до сих пор продолжаю судорожно сжимать в кулаке сигарету старика. Я разжал пальцы, и коричневые крошки табака упали в коричневую болотную воду. Старик растаял в воздухе бесследно, ничего не осталось. И тут я вспомнил о чемодане. Я привстал на цыпочки и посмотрел в сторону полянки с поваленной березой. Около пня стоял черный “дипломат”, а рядом с ним моя корзина с грибами.

“Дипломат” оказался довольно тяжелый. Я положил его на пень, присел на корточки и щелкнул двумя блестящими замками. Видимо, крышка была сделана на пружине, потому что сама стала медленно открываться. Под крышкой, прикрывая содержимое, лежал белый лист плотной бумаги, на котором крупными буквами, по-видимому, фломастером, было написано:

“ МНЕ ОТ МЕНЯ ”.

И стояла подпись, очень похожая на мою собственную. Я приподнял бумагу. Сверху лежала белая папка, рядом с ней бумажный конверт, а под ними ровными рядами были уложены пачки стодолларовых банкнот. В правом верхнем углу, вместо одной пачки лежал небольшой кожаный мешочек. Я встал и огляделся по сторонам. Сюда редко забредали грибники, место было довольно глухое. Я взял конверт, вынул из него сложенный лист бумаги с рукописным текстом и развернул его.

"Решил написать тебе в последний момент, так как боюсь, что не успею или забуду сказать обо всем, о чем хочу. Извини, что пишу от руки, но, надеюсь, свой почерк ты поймешь. Доллары пока спрячь. Я знаю, что сейчас в стране, где ты живешь, за двадцать долларов в кармане могут отправить туда, “где доски растут”. Но, поверь мне, так будет не вечно. Очень скоро, через два года или даже раньше, “Союз нерушимый”, доведенный бездарным правительством до всеобщей карточной системы распределения продуктов, табака, мыла, водки, до многочасовых очередей за хлебом, до абсолютно пустых прилавков, до последней черты, развалится на составные части. Семидесятилетнему безраздельному господству коммунистов наступит конец. В Москве с пьедестала сбросят памятник “Железного Феликса” и начнется бардак – ранняя стадия капитализма – со всеми его “прелестями”. Россия скатится в пропасть нищеты, безработицы и криминала. И вот тогда, чтобы выжить, тебе эти доллары понадобятся.