Виктория Галяшкина - Защитница

– Она предательница своего народа, она убила короля, но что страшнее, она убила своего отца. И если бы на ее месте был кто-то другой, ты уже отдал бы приказ о казни. Чем она лучше других. Тогда почему, твоя сестра одета в бархат и парчу и ест не сухой хлеб и воду, а изысканные кушанья.

– Она предстанет перед судом старейшин, и никто не защитит ее, если вина моей сестры будет доказана. Но пока, ты не притронешься к ней, – и брат еще сильнее прижал меня к себе.

– Тебе еще нужны доказательства? Ее нашли с ножом, возле мертвого короля. И она ничего не помнит. Очень удобно. Она не помнит, как убивала, но точно знает, что не убивала. Какая-то выборочная память, ты не находишь? Твоя сестра – убийца, и только ты в это не веришь, – Коренэлль стоял и, нахмурившись, смотрел на нас обоих. Хлыст уже занял свое место у него на поясе. Мое тело очень хорошо помнило этот хлыст, также как мои губы помнили его рот. Я неожиданно вспомнила, что перед тем, как я потеряла сознание, его зубы прокусили мою нижнюю губу. Я дотронулась языком до нижней губы. Вот она, маленькая ранка с внутренней стороны. Страх и ненависть всколыхнулись новой волной и меня опять затрясло. НЕНАВИЖУ!!! Неужели он действительно мой возлюбленный, и неужели я его действительно любила. НЕТ, неправда. Я могла забыть отца, я могла забыть брата, в конце концов, я могла все забыть. Но то, что я не любила этого эльфа, я знала совершенно точно. Я не любила его никогда. Всегда боялась его необузданной ярости и жестокости, но не его самого. Я всегда давала ему достойный отпор, и это злило его еще больше. Я знала это, именно знала, а не помнила. Осознание этой истины обрадовало меня. Возможно, память все-таки возвращается ко мне. Возможно, если попытаюсь вспомнить чуть больше…. Мое тело выгнуло дугой от нестерпимой, всепоглощающей боли. Крик вырвался из горла и перешел в хрип. Кровь выступила на губах, я почувствовала ее острый металлический привкус на языке. Брат не смог удержать меня, и я упала на ковер, корчась от боли, пока снова не потеряла сознание. Я не видела, как глаза Коренэлля зажглись от радости, когда он увидел мои страдания. Я плавала в море боли и в моем мозгу билась только одна мысль: "Никогда не пытайся вспомнить. Никогда, никогда, никогда". Последнее что я увидела, перед тем как потерять сознание, был Коренэлль, впивающийся скрюченными пальцами в мои обнаженные бедра. И именно его темная тень слилась с моим угасающим сознанием.

Я стояла посреди тронного зала. На мне опять были наручники, выкованные гномами. Значит, не снять. Ну и ладно. Если меня осудят, что вероятнее всего, то не все ли равно, в чем умирать. А если оправдают, что вряд ли, то снимут сами. И я спокойно стояла и смотрела на старейшин, не выдавая своего страха. Их было десять. Пять мужчин и пять женщин. Каждому из них было очень много лет, хотя выглядели они чуть старше моего брата. И вот я стою перед ними и ожидаю приговора, от их решения зависит, жить мне или умереть.

Прошла неделя с того времени, как меня обвинили в убийстве отца. Всю неделю я провела в своей комнате, ни с кем не общаясь. Мне было разрешено ходить по комнате, есть и спать. От нечего делать я даже начала рисовать, но быстро разобралась, что рисование не мой конек. Пару раз ко мне пыталась прорваться какая-то девица, но стража не пропускала никого. Меня эта же стража не выпускала из комнаты. Брат навещал меня каждый день. МЫ подолгу разговаривали, он рассказывал мне истории из детства. При нем я еще раз попыталась вспомнить прошлое, но опять был приступ боли, напугавший его до чертиков, и я поняла и приняла простую истину: "больше я о прошлом не вспоминаю". Только с братом я могла выйти из комнаты и спуститься в сад. Прислуга с ненавистью смотрела на меня, и эти обвиняющие взгляды разъедали душу не хуже кислоты. И я решила не выходить из комнаты.

И вот я стою перед старейшинами. Они рассматривают меня внимательно и строго.

– Итак, Дэзидриэлль – отцеубийца. Ты признаешь свою вину, готова ли ты ответить за свои злодеяния, – ко мне обратился самый старый из старейшин.

– Естественно я не признаю свою вину. Я не убивала отца. Я этого не помню. Я вообще ничего не помню. Но думаю, что я не могла убить отца.

– Очень удобно, что ты ничего не помнишь. Ты не помнишь, как убила, но ведь ты не помнишь, что не убивала. И у тебя нет доказательств, твоей невиновности. А вот у нас, напротив, масса доказательств, твоей вины. Я вызываю Коренэлля – начальника стражи короля.