Виктория Галяшкина - Защитница

– Вон, – одно слово и служанок, словно ветром сдуло. Мы остались одни. Он смотрел на меня с ленивой улыбкой. Как же красив, подлец. Сердце замирает от красоты этого совершенного лица.

Он со змеиной улыбкой стал приближаться ко мне. Что же давай, попробуй! Я уже не в цепях, и теперь меня не запугать. Я готова. Он шел и его хлыст, словно змея тянулся за ним. Так вот чей шорох я слышала. Я сидела, не двигаясь, я ждала. Он принял мое спокойствие за страх. Что же он уже сделал первую ошибку. Он меня недооценил. Коренэлль подошел и, положив свою руку мне на плечо, с силой сжал. Больно, но терпимо. Глядя в зеркало в отражение моих глаз, он медленно опустил голову. Его губы прошлись вверх по моей шее, чуть прикусив нежную кожу за ухом. Вторая ошибка. Не стоило подходить так близко. Резко оттолкнуть стул, выйти из захвата его пальцев, проскользнув под его рукой ему же за спину, и вот я стою, прижавшись грудью к его спине, а мой стилет дрожит у его горла. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы его не перерезать. Я почти не контролирую себя от сжигающей меня ненависти. Но у меня и так проблемы с одним убийством, ни к чему вешать на себя еще одно. Огромным усилием воли беру себя в руки и опускаю руку с ножом, отталкивая от себя эту мразь. Отхожу от него подальше, боюсь, что иначе не сдержусь и все-таки убью его. Он смотрит на меня с ненавистью и злобой. Отвечаю ему не менее яростным же взглядом.

– Уходи и больше не возвращайся, больше я не буду так милосердна, – пытаюсь говорить спокойно, но голос предательски дрожит. Он думает, что это от страха, но я понимаю, что от еле сдерживаемой ярости. Моя ненависть к этому эльфу, чертовски привлекательному эльфу, зашкаливает, и я обнимаю себя руками, чтобы сдержаться и вытерпеть его присутствие.

– Ты была более доступной, когда висела в цепях на стене. Мне понравилось играть с тобой. Думаю, у нас еще будет много времени, и я вдоволь наиграюсь с тобой и твоим роскошным телом. Как спина, не болит? А может, болит где-нибудь еще? Многие служанки жалуются, что я довольно крупный, местами. Для неопытной девушки это может быть довольно болезненно, – с глумливой улыбкой прошипел он. Он сделал шаг ко мне, и я выхватила нож.

– Убирайся, иначе, клянусь Великой матерью, я не сдержусь и убью тебя. Ты воспользовался моей беспомощностью. Я была без сознания. Ты изнасиловал меня. Я все расскажу брату и совету старейшин. Тебя ждет суровое наказание.

– Давай принцесса. Ты же сама только что сказала, что была без сознания. Значит, не можешь быть уверена, что я притрагивался к тебе. Я же буду все отрицать. А теперь подумай сама. Кому из нас двоих поверят старейшины. Тебе, жестокой убийце своего отца, или мне, тому, кто поймал убийцу любимого всеми короля. Да, я наказал тебя, я тебя высек, но кто меня осудит? Ты – убийца, нет, ты – отцеубийца. И заслужила свое наказание. И когда тебя осудят, я найду тебя, и твоя смерть покажется тебе освобождением от тех мук, которые тебе будут уготованы, – он крепче сжал рукоять своего хлыста. – Но я также знаю тебя, принцесса Дэзидриэлль. Ты слишком гордая, чтобы признаться, что какой-то начальник охраны, посмел прикоснуться к тебе. Ты будешь молчать, пока не будешь полностью уверена в том, что я обесчестил тебя, пока у тебя не будет неоспоримых доказательств. А у тебя их нет, и никогда не будет. Даже те следы, что я оставил на тебе, исчезнут к вечеру. Они исчезнут с тела, но не из твоей души. И ты всегда будешь сомневаться в себе, принцесса. Правда, сомневаться тебе осталось недолго. Когда тебя осудят, ты станешь никем. Ты станешь даже меньше, чем ничто. Я выслежу и поймаю тебя и сделаю своей рабыней, постельной игрушкой. Навеки. Ты познаешь всю мою ненависть к тебе, прекрасная и желанная принцесса Дэзи, – он уже не говорил, а шипел, словно змей.

– Что ты здесь делаешь Коренэлль? – слава Великой матери – это брат. Бросаюсь к нему и обнимаю, прижимаясь к его сильному, стройному телу. Он чувствует мою дрожь и также принимает ее за проявление страха, и обнимает меня, крепко-крепко прижимая к себе.

– Не бойся сестричка, я не дам тебя в обиду.

– Обещаешь? – тихий вздох.

– Обещаю, – он целует меня в макушку. Он высок и строен, и он пахнет лесом.

– Предательнице место в камере, в цепях, – голос холоден и бездушен.

– Чтобы ты мог избивать ее. Я вроде бы дал четкий приказ, не трогать ее. С ее головы не должен упасть ни один волос. А что я увидел, придя в ее камеру. Она была едва жива. Ты не имел права прикасаться к моей сестре. Даже убив отца, она не перестала быть принцессой, особой королевской крови.