Александр Владыкин - Втора. Иллюзия жизни. Том 2

– Да будет земля ему пухом!

– Дерьмом звериным ему земля будет, – взорвался мой ментал, ко мне пришёл Вий. Сел, расслабляясь в кресло, бросив, по – американски, кожаную шляпу, скрывающую экзотичный вид его головы, на стол, затребовал чаю, лишь потом, поздоровался. Генерал не терпел мундир, говорил, слишком наград много, тяжёлый. На нём был кожаный плащ, из-под которого выглядывал лёгкий шерстяной свитер, связанный, лично, супругой. Жену он себе подобрал из людей, соблазнил дьявол, теперь дома, кроме любящей супруги, его постоянно ждут двое сыновей-близнецов, и лапочка дочка, которая пошла вся в мать, без копыт и без рогов, но характером, вся в папу. Строит старших, аж земля гудит! В преисподнюю, хоть не бери, черти от неё, как от ладана, в рассыпную, разбегаются. Не знаю, но эта нелюбовь, меж ними, с пелёнок. Вий откинул всю дипломатию, и пользуясь нашим давним знакомством, начал атаку, ради которой, летел пол дня, на личном самолёте:

–Хвались! Показывай.

Я молча подал ему пять личных дел. Он долго всматривался в фотографии, венчающие лицевые листы приготовленных документов, наверное, искал знакомые черты, давно погибших товарищей. Сказал, что лично придёт на собеседование. Поднялся, и не прощаясь, вышел, оставив после себя запах серы, пробивающий любой гайморит. Как только его жена с ним спит? – подумал я. Вий не любил, когда обсуждали его жену, даже самые лучшие друзья, в мыслях, которые для спиритянина были открытой книгой. Пустая чашка, из-под чая, упала на пол и разбилась. Думай следующий раз, с кем имеешь дело. Я, перед уходом домой, проверил почту. Ответы на жалобы и доносы жителей всё ещё находился в моём ведомстве, время от времени приходилось решать возникшие споры. Письмо было одно, на конверте стоял адрес моего отдела, я бросил его на стол, не ознакамливаясь с содержанием этого полу анонимного послания. Я уже привык, что никогда, и никто, не пишет своё ФИО, и обратный адрес. Если бы я тогда знал, что это письмо, перевернёт всю мою жизнь, всё представление о Земле, изменит всё моё мировоззрение. Письмо, сиротливо, улеглось на полированной поверхности стола. Я взял зонтик, мой постоянный спутник, защищающий меня от холодной дождливой осенней погоды, замкнул дверь, и со спокойной совестью, минуя турникет, возле дремлющего на выходе, охранника, переступил порог конторы. Я сделал первый шаг на мокрый асфальт, стараясь не замочить осенние туфли, ловя отблески неоновых рекламных огней, сопровождающих меня до станции метро. На втором шаге, я почувствовал, что дождь кончился, резко потемнело, как будто, во всей Москве выключили свет. А я заскочил в какой-то газон, потому, что под ногами была трава, и только, когда я врезался головой в дерево, а потом нащупал целый парк деревьев и кустарников, я понял…, нет, я ничего не понял, я просто чихнул, но, когда, пробегающая мимо собака, пожелала мне крепкого здоровья, моя рука потянулась к телефону.

Мы третий час сидели в коридоре, перед дверью начальника отдела по связям с общественностью. Нас собралось пятеро, все прибыли из разных городов, закончили разные институты, до этого ни разу, не встречавшиеся, скромно рассматривали друг друга. Наше внимание было приковано к двум девушкам, которые, не смотря на разные фамилии, были похожи, как близняшки, они были далёкими родственниками, но природа подшутила над ними, скопировав их с образа единого предка. Остальные были мужики, мужавшие вместе с новыми модификациями компьютера. Все трое худые, чахлые, с синюшными лицами, ничем абсолютно не отличающиеся от массы современной молодёжи. Инспектор, принявший наши дела и направления, выданные нам при распределении молодых специалистов, в разных институтах, глядя на нас, скривился:

– Вы понимаете, куда попали?

Но у нас, кроме фанатичного желания работать, именно, в одном из секторов ИСКа, ничего за душой не было. Одного желания было мало, мы знали это, до конца не верили, что нас возьмут, но инспектор принял наши дела, передал по инстанции, занёс данные в компьютер, и назначил время приёма у этого кабинета. Начальник отдела должен был провести с нами собеседование. Но начальник, явно задерживался. К нам подсел какой-то старик в помятой куртке, с грязным капюшоном, спросил у меня, кто крайний в очереди, я пожал плечами: наверно, за мной будете. Старик вертелся, как на сковородке, очень нервничал, проявлял нетерпимость, создавая своим присутствием дискомфорт в нашем маленьком, ещё не сформировавшемся коллективе. Через час совместного ожидания, старик не выдержал, поднял шум, на который сбежалось пол конторы. Он вёл себя вызывающе, ругался некультурными словами, от которых у наших близняшек вяли уши. Прибывшая на место скандала охрана, пыталась его успокоить и вывести за пределы здания, услужливо подкатив полицейский автомобиль, ко входу в контору. Старик успешно сопротивлялся. Охрана решила применить дубинки против смутьяна, но не тут то было, каждый пытающийся ударить дубинкой, куда то пропадал, минут на пять, а появлялся с дикими воплями, и старался убежать из здания, пролетая ласточкой над турникетом, выпрыгивая в окна, не взирая на разбитые стёкла, полученные порезы и синяки, от приземления на мокрый осенний асфальт. Они успокаивались только около остановки метро, и на экстренном приёме у проктолога, пытались не смотреть друг другу в глаза. Я думаю, к дубинкам они больше не прикасались, и навсегда вычеркнули их из своей амуниции. Дело принимало не шуточный оборот, мы зажались в угол, и старались не вмешиваться в эти события. Вскоре старика перестали атаковать, вся контора попряталась в своих кабинетах, закрывшись от смутьяна. Старику это понравилось меньше всего, глаза его налились кровью, и он пошёл на третий этаж, к небожителям. Два демона, из спиритян, вмиг вынесли дверь начальника отдела. Один из демонов был директором этой конторы, второго я узнал, только после того, как он надел свою куртку с капюшоном. Между собой они говорили, как старые знакомые. Нас пригласили в кабинет, всех сразу. Начальник представился: