Ярослав Коваль - Родная кровь

Как и полагалось за столом, сперва они вели приятную и лишённую смысла светскую беседу, ловко обходя любые темы, которые могли бы больно уколоть кого-нибудь из присутствующих. Конечно, хозяин дома спросил брата о пути, который ему пришлось проделать, и выразил сожаление, что путь оказался таким долгим и тягостным – этого требовала вежливость.

– Я знаю о том, что магия больше не повинуется нашим мастерам-чародеям, – сказал Эшем. – Я всё чаще и чаще слышу об этом. Открывать проходы стало почти невозможно.

– Да, это так, – подтвердил Бовиас. – Магия угасает, хотя Пламя перед Высшим храмом по-прежнему горит, я это видел.

– Нет, магия не угасает. Она как была, так и осталась, но больше не повинуется прежним схемам и приёмам.

– Когда у Лучезарного появится король, всё наладится.

– Это не так просто. На то, чтоб узнать, почему нельзя провести Высший выбор, может уйти много времени. Между прочим, ты знаешь, что повиновение магии может обеспечить не только король, но и единство представителей королевского семейства? Полагаю, Ианея тоже узнала об этом, отсюда и её разговоры о Совете.

– Вот как? А откуда об этом узнал ты? Ты уверен в правильности сведений?

– Я говорила с одним из священнослужителей, – сказала Диэйя. – Он сообщил мне.

– Он может ошибаться.

– Вряд ли. Если ошибается он, то кто же вообще может знать? Я говорю о старшем законнике.

– Понимаю, – помолчав, ответил Бовиас. – Значит, он решил поделиться с тобой тем, что сказано в Высших книгах?

– Я ведь принцесса. Конечно, он поделился. Его тоже беспокоят явные знаки того, как магия выходит из-под контроля. Свет с ними, с переходами и другими магическими удобствами. Но всё в нашем мире стоит на магии, ты ведь понимаешь. Если она и дальше будет отказываться нам повиноваться…

– Можешь не продолжать. Я понимаю. Даже здания и стены всех крепостей рухнут, и все дамбы – тоже. Чудовищно. Но что можно сделать? – Бовиас рассматривал ближайший многосвечник, пламя которого играло так живо и красиво, словно искал разгадку в дрожании крохотных язычков. – Возможно, семейный Совет решил бы проблему с магией, я согласен. Но мало только остановить войну. Возможно, в состав этого Совета должен войти и тот самый неизвестный наследник, чьё отсутствие не даёт служителям провести Высший выбор. Ты думала об этом?

– Я думал, – сказал Эшем. – Ты прав. Возможно, пока все законные наследники не соберутся вместе, магия так и будет ускользать у нас из рук.

– Ты думаешь заняться его поисками?

– Думаю. У нас, похоже, нет другого выхода. И, видимо, кроме меня просто некому будет заняться этим делом. Я понимаю, ты не в состоянии, а Конгвер и Гадар слишком поглощены укрощением наших бешеных братьев, Аранефа, Хильдара и Тейира.

– Ты думаешь, этим наследником может оказаться сын Алкеды?

– Уверен, что нет. Иначе зачем бы ей препятствовать проведению Высшего выбора? Уверен, она сказала правду, её ребёнок рождён не от отца.

– Значит, есть ещё какой-то внебрачный, но признанный отпрыск. – Бовиас поморщился, но этого почти не было видно под маской. – Боюсь, придётся перебирать всех последних пассий его величества, а их всех, наверное, знает только его секретарь. Или, может быть, речь о внуке?

– Не может быть, – уверенно сказала Диэйя, глядя на погрузившихся в размышления братьев. – В законе говорится только о прямых наследниках, сыновьях и дочерях. Я думаю, что речь идёт о какой-нибудь дочери – сын, внебрачный, но признанный, давно уже дал бы о себе знать, а дочь может сомневаться или не желать проблем себе и своей семье.

– Ты могла бы поговорить с этим твоим знакомым законником и выяснить, нет ли у служителей способов выяснить, что за наследник отсутствует и где его искать?

– Они не могут. Иначе бы давно уже предложили. Говорю же, служители больше, чем кто-либо, обеспокоены проблемами с магией. Это тоже их забота.

– Значит, мне придётся пообщаться с Рольфом Родгейром, последним секретарём отца, и надеяться, что он знает, о какой королевской дочке может идти речь.

– Я рад, что ты решился вмешаться, – вздохнул Бовиас. – Я очень на тебя рассчитывал. Твоё участие в успокоении воюющих сторон будет ключевым. Я уверен, к тебе даже Тейир прислушается.

– Успокоить братьев нужно. Но воевать я не собираюсь, если ты спрашиваешь об этом.

– Но ведь ты должен понимать, что армии умиротворяются только одним способом – появлением на горизонте ещё большей. Такова уж жизнь, таков мир и таковы люди – только сила принуждает их к миролюбию.