Макс Аллан Коллинз: Мумия

По весу этот фолиант не уступал среднему человеку. Однако Имхотеп не прилагал никаких видимых усилий для этого, что свидетельствовало о его полном контроле над эмоциями и исключительной физической силе. Когда процессия достигла небольшого участка, со всех сторон окруженного невысокими дюнами, Верховный жрец едва заметно кивнул – это был сигнал сопровождающим. Рабы опустили свою ношу, но не в могилу, а несколько поодаль, расставив вокруг тела сосуды с внутренностями. Теперь Имхотепу предстояло перейти к ритуалу, которого он так страшился.

Вдруг непонятно откуда, как в страшном мираже, возникли отборные воины из личной охраны фараона, и окружили место погребения, заняв позиции на вершинах дюн. На коже воинов, называющихся меджаями, виднелась замысловатая татуировка, истинное значение которой было известно лишь последователям тайного культа, к которому с рождения принадлежали эти люди. Имхотеп предполагал, что верные «охранники» присутствуют здесь, чтобы наблюдать за тем, как будет выполнен обряд проклятия предательницы, которая убила их владыку.

Но еще, по мнению Имхотепа, меджаями могли двигать и другие побуждения. Не исключено, что они испытывали смутные подозрения в отношении его самого. Эти подозрения можно будет рассеять, если Имхотеп правильно и полностью прочитает страницы Книги Амон-Ра, проклиная Анк-су-намун как зло и отправляя ее в путешествие по подземному миру, где ее душа будет пожрана Аммитом, чудовищем мертвых.

Скорее Имхотеп пошлет туда самого себя.

Под одеянием жреца он, так же как и умерший фараон, был человеком из плоти и крови, и, так же как ушедший владыка, любил эту женщину. Он любил ее дух, ее острый ум и, конечно же, ее гибкое восхитительное тело. На всех окружающих Верховный жрец производил впечатление человека, высеченного из камня, как и статуи, украшавшие храмы. Примерно сорок ночей тому назад (ведь мумификация – процесс кропотливый и длительный) Имхотеп стоял на балконе дворца любовницы фараона, ощущая, как ласковые пальцы прилетевшего из-за реки ветерка ласкают его обнаженную грудь. Эти прикосновения словно служили предвестниками того, что должно было произойти в ближайшее время.

Предвестниками наслаждения, которое должна была подарить Имхотепу любовница фараона.

В ту далекую ночь сопровождающие Имхотепа жрецы-стражники расположились вокруг и внутри дворца Анк-су-намун. Бритые головы и тела людей Верховного жреца украшали татуировки их собственного тайного культа. Жрецы Осириса с обветренными пустыней лицами и могучими, как у Имхотепа, телами были всецело преданны своему Верховному жрецу и относились к нему как к живому богу. Конечно, считалось, что фараон сам является живым богом на земле, но эти жрецы поклонялись только Осирису, а так как Имхотеп был верховным служителем культа, то вся преданность жрецов всецело принадлежала ему.

Никто не ожидал появление фараона в этот час. Считалось, что он занят государственными делами. Однако при столь опасной связи, в которую вступили Имхотеп и любовница фараона, никакие предосторожности нельзя было считать излишними.

В одном из внешних залов с высоким потолком среди многочисленных колонн скрывались едва отличимые от украшавших дворец статуй жрецы. Только их глаза двигались, провожая открывшую золотые двери и вступившую в зал Анк-су-намун. Не обращая на присутствующих внимания, она молча проследовала мимо них легкой грациозной походкой, словно плывя над мраморными плитами пола и раздвинула легкие занавеси своей спальни. Живая богиня с оливковой кожей ни жестом, ни взглядом не выдала, что относится к жрецам как к мужчинам. Но и те в свою очередь никак не реагировали на ее ослепительную красоту.

Однако жрецы отнюдь не были каменными изваяниями. а перед ними сейчас прошла самая прекрасная и обольстительная женщина Фив, прикрытая лишь своими длинными распущенными волосами, почти не скрывающими ее идеальных и нежных. словно персики, грудей. Женщина направлялась, пожалуй, на самое рискованное, которое только можно было представить, тайное свидание с человеком, которого жрецы называли своим повелителем.

Сам Имхотеп, вступив с балкона в спальню, не испытывал заметного волнения, словно не понимал, что любовница фараона предстала перед ним почти обнаженной. По этикету она должна была быть одета в глухое, украшенное золотом и медью, черное платье и ее роскошные формы должна была скрывать плотная накидка. Только этого не было.