Татьяна Щукина - Сквозь паутину - перезагрузка

Тем временем я собирала немногочисленные пожитки в сумку. Много вещей я с собой специально на дачу не тащила, но вот шёлковый шарф никак не хотел находиться.

– Мам, ты мой шарф не видела? Да куда ж он мог запропаститься!

– Нет, а ты разве с ним приехала?

– Да, с ним. На сумке был повязан, ну, тот самый, коричневый!

– Тут где-нибудь валяется, найдётся, не волнуйся. Я домой его привезу.

До электрички оставалось пятьдесят минут. Если идти пешком даже по автомобильной дороге, то у меня в запасе ещё оставалось время, а уж если по вчерашней тропе пройтись, так вообще полчаса. Мысли снова крутились вокруг шарфа. Он был приятного шоколадного цвета с вкраплениями бежево-сливочного. Но особую ценность ему придавали не цвет и даже не натуральный материал (шёлк), а то, что моя очень хорошая знакомая, с которой мы раньше ходили на занятия по йоге, привезла мне сей шарфик в качестве сувенира из поездки по Индии. «Я купила его у древнего индийского храма Кайласанатха или, как его ещё называют, храма Кайласа. Представляешь, какая там бешеная энергетика?! Он просто обязательно принесёт тебе удачу!» – говорила моя чудачка-йогиня. И вот где я могла оставить обещанную удачу?!

Папа спал, я попросила маму его не будить для прощания. Поцеловав мамочку, я закрыла дверь калитки и двинулась на станцию.

У вас бывали минуты прозрения? Вот долго ищешь что-то или о чём-то думаешь, вспоминаешь, и только отвлечешься мыслью – хлоп! Ответ приходит сам собой, как будто всплывая из-под спуда остальной информации. Так и меня озарило. Внезапно! Я вспомнила, где оставила свой шарф! Бедненький, висит теперь, совершенно одинокий, забытый и покинутый хозяйкой… на поваленном дереве в лесу! Я ждала папу, солнышко припекало. Присев на вывернутую с корнем берёзу, я сняла с головы повязку (тот самый шарф) и наслаждалась отдыхом. Подошёл папа. Я быстро схватила пакет с грибами и мы двинулись к выходу из леса. Шарф же остался на месте привала.

Жалко шарфик. Надо вернуть! Это совсем недалеко, только нужно поторопиться, и я всё успею. Я развернулась и резво пошагала в сторону березняка. Тем временем солнце опускалось всё ниже. Быстрее, успеть до темноты, во что бы то ни стало!

Проходя крайнюю дачу, я заметила странную процессию, шествующую в нужном мне направлении, только гораздо ближе к лесу. Впереди прытко шёл мужичок. Весь его вид выражал крайнее нетерпение, он уходил дальше остальных вперёд, затем разворачивался и поджидал отстающих. За ним шла высокая статная женщина с ровной, как у березки, осанкой и высоко поднятой головой. Женщина была в длинной юбке и шла так плавно, словно скользила над землёй, что даже подол её одеяния не колыхался. Платок у женщины на голове был повязан очень низко, закрывая большую часть лица и щёки. Иногда она дотрагивалась до растущих вдоль дорожки растений и что-то срывала. Позади всех, переваливаясь из стороны в сторону, как зажиревшая старая гусыня, шла бабка. Контраст между этими тремя персонажами был очень силён – суета и резвость мужчины диссонировали с плавными размеренными движениями молодой женщины; её грациозность и стать вступали в противоречие с неуклюжестью и тяжёлой поступью ковылявшей сзади старухи, ворчание которой долетали до меня обрывками. Интересная компания!

Я попыталась прикинуть, как мне их можно опередить, не попадаясь на глаза, но получалось, что никак. При этом дышать в затылок бабке тоже не хотелось. Ладно, у леса возьму чуть в сторону и обойду их, электричка ждать не будет. Тем временем колонна спустилась в овражек. Я торопилась, как могла. Спускаясь вслед за ними по тропе, я услышала голоса. Скрипучий старушечий: «Платок-то не сымай, мало ли…» Звучный и красивый голос ей ответил: «Ой, ма, да отстаньте вы, итак света белого не вижу! Устала я!» Мужской же голос причитал: «Девоньки, милые, прибавь ходу, ну!» Этот голос я уже слышала сегодня. Наш всё тот же знакомый Анатолий! С удивлением для себя я поняла, что и старушечий голос где-то уже слышала. «Дочка!» Ну конечно же! Бабка Степанида! Её дребезжание ни с чем не спутать! Как странно!

Голос Степаниды продолжал увещевать, дребезжа и срываясь: «Надень, кому говорят! Вона, давеча неудельную прислал чёрт! Ничто её не берёт, все каналы закупорены! А сколько таких шастает в округе, недалече до беды!»

Перескочив пару досок, переброшенных через ручей, я поднялась на пригорок и заметила, как троица скрылась в лесу. Женщина была без платка и, поверьте, такой роскошной золотистой гриве волос, затейливо сплетённых в объёмную косу, позавидовали бы многие! У леса наши пути разошлись. Я на время позабыла про всё, кроме шарфа и электрички. А вот и он, родимый! Висит там же, где я его и оставила. Теперь можно выдвигаться на станцию.