Роберт Джордан - Дракон Возрожденный

«Почему они взяли именно эти предметы? Ведь никто не знает, как ими пользоваться, – задумалась Эгвейн. – Или Черная Айя знает ?»

При мысли о подобной возможности у нее скрутило желудок. Такой кошмар может оказаться ничуть не лучше са’ангриала в руках приспешника Темного.

– Кража, – продолжала Амерлин тоном столь же холодным, как и ее глаза, – была наименьшим из содеянного ими. Той ночью умерли три сестры, а также два Стража, семь гвардейцев и девять слуг. Убийства, совершенные с целью сокрыть воровство и побег. Все это можно и не считать доказательством их принадлежности к… Черной Айя , – она будто выплюнула эти слова, – но и такую возможность я исключить не могу. Когда в воде кровь и плавают рыбьи головы, нет нужды видеть щук-серебрянок, чтобы знать, что они там есть.

– Почему тогда с нами обращаются как с преступницами? – требовательным тоном спросила Найнив. – Нас обманула женщина из… из Черной Айя. Одного этого достаточно, чтобы оправдать все наши промахи.

Амерлин рассмеялась невеселым лающим смехом:

– Ты так думаешь, дитя мое? Правда? Ваше спасение, возможно, в том, что никто в Башне, за исключением Верин, Лиане и меня, даже не подозревает, что вы хоть как-то связаны с Лиандрин. Если бы об этом стало известно, не говоря уже о том маленьком представлении, что вы устроили для белоплащников… Не надо смотреть с таким удивлением: Верин мне все рассказала. Так вот, если бы стало известно, что вы ушли с Лиандрин, Совет Башни вполне мог бы проголосовать за усмирение – всех троих, вы бы и дух перевести не успели.

– Это нечестно! – воскликнула Найнив. Лиане встрепенулась, но Найнив не остановилась. – Это неправильно! Это…

Амерлин встала. Одного этого хватило, чтобы Найнив сразу умолкла.

Эгвейн подумала, что повела себя мудро, храня молчание. Она всегда верила, что Найнив настолько сильная и волевая, сколь это вообще возможно. Верила, пока не встретила женщину, носящую полосатый палантин.

«Прошу тебя, Найнив, обуздай свой нрав. Мы здесь все равно что дети, сущие младенцы пред очами матери, но эта мать может нам устроить кое-что и поужаснее порки».

В словах Амерлин Эгвейн виделся выход из сложившегося положения, но девушка не была уверена, какой именно.

– Мать, прошу прощения, что заговорила первой, но как вы намерены поступить с нами?

– Как я поступлю с вами, дитя мое? Я собираюсь наказать тебя и Илэйн за самовольный уход из Башни, а Найнив – за выезд из города без разрешения. Во-первых, каждую из вас вызовут в кабинет Шириам Седай, где она, согласно моему указанию, выпорет вас так, чтобы всю следующую неделю вы мечтали о подушке под зад. Я уже распорядилась, чтобы о моем решении объявили и послушницам, и принятым.

Эгвейн изумленно заморгала. Илэйн издала довольно громкое хрюканье, гордо выпрямила враз одеревеневшую спину и что-то пробормотала себе под нос. Найнив оказалась единственной, кто, по-видимому, восприняла слова Амерлин без потрясения. Наказание, будь то дополнительные работы или нечто иное, всегда оставалось между наставницей послушниц и теми, кого вызывали в ее кабинет. Как правило, к ней отправляли послушниц, но порой она подвергала наказаниям и принятых, слишком далеко зашедших за грань дозволенного.

«Шириам всегда хранит тайну о том, что происходило между нею и тобой, – мрачно размышляла Эгвейн. – Она не станет рассказывать об этом всем и каждому. Но лучше уж так, чем тюремная камера. И куда лучше, чем усмирение».

– Разумеется, подобное объявление само по себе является частью наказания, – продолжала Амерлин, как будто прочитав мысли Эгвейн. – Я также распорядилась довести до всеобщего сведения, что вы, все трое, назначаетесь на кухню, работать вместе с судомойками – впредь до моего следующего распоряжения. И я также позволила распространить слух о том, будто «следующего распоряжения» вы вполне можете ждать до конца жизни. Есть ли у вас какие-то возражения?

– Нет, мать, – поспешила ответить Эгвейн.

Найнив больше всего возненавидит выскабливать котлы. «Найнив, все могло обернуться гораздо хуже. О Свет, насколько хуже все могло бы быть!»

Ноздри у Найнив яростно раздувались, но она коротко покачала головой.

– А ты что скажешь, Илэйн? – спросила Амерлин. – Дочь-наследница Андора привыкла к более нежному обхождению.

– Я хочу стать Айз Седай, мать, – твердо заявила Илэйн.

Амерлин тронула бумагу на столе перед ней и, как показалось, с минуту ее рассматривала. Когда же она подняла голову, то улыбка на ее лице была не из приятных.