Питер Маклин - Костяной капеллан

– А почему нет-то? В отряде нужен был капеллан, раз уж наш поймал как-то стрелу в горло на переправе. Что капеллан делает? Выслушивает людей. Ведёт за собой отряд. Это и я могу.

– Да тебе же плевать на людей, – возразил Йохан, шагнув ко мне. – И всегда, чёрт возьми, было плевать!

– А кто сказал, что тебе когда-то было не плевать? – ответил я. – Выслушивай и веди, сказал командир. А чтобы не плевать, такого он не говорил.

Йохан расхохотался с такой силой, что из левой ноздри у него вылетела сопля.

– Едрёна монахиня, Томас, ты – и ёбаный капеллан!

– Ну да, – ответил я. – Я – капеллан.

Тогда он взглянул на меня, почуяв, что тон мой сменился. Я на братца не сердился, но у него едва не вырвалось нечто такое, чего я не вынес бы. И по нему было видать, что он и сам это знает. Йохан смахнул с лица намокшие пряди и без единого слова ввалился в трактир. Когда он ушёл, я позволил себе минуту отдыха, стоя в дверях и просто вдыхая дождевую свежесть. Но за Йоханом нужно было приглядывать. Я дал ему пару минут форы и проследовал за ним в общую комнату. Парни уже почти все пробудились, и его, и мои, а между ними посреди комнаты отчётливо просматривалась разделяющая черта, отчего мне стало не по себе. Я шагнул прямо в этот пустой промежуток между двух отрядов и встал спиной к стене, чтобы видеть и одних и других. Йохан, как я заметил, сидел со своими, обсыхая на полу.

– Значится так, – сказал я. – Слушайте меня, ребятки. Для тех, кто не знает, – звать меня Томас Благ. Я старший брат Йохана и капеллан Госпожи нашей, – тут я приумолк на время, чтобы сказанное дошло до двух или трёх парней Йохана, которые слишком были пьяны или тупы, чтобы понять это ещё вечером. – Войне конец. Мы победили, хотя так вроде и не скажешь. Мы победили, а теперь мы – ничто, кучка никому не нужного сброда. Так вот, я скажу – на хрен так жить! – я вновь приумолк, глядя на кивки и слушая одобрительное хмыканье с обеих сторон. Со своим отрядом я сей вопрос ещё не обсуждал, но теперь самое время. Как по мне, пусть послушают все вместе. Полк распадётся в этом городке, как уже писалось. Большая часть хотела бы вернуться к своей довоенной жизни, точнее, тому, что от неё уцелело, но мне нужно удержать свой отряд при себе. Свой, а также Йохана, если, конечно, удастся. – В трёх-четырёх переходах к северу отсюда лежит Эллинбург. Мы там выросли – я, Йохан, и Лука Жирный, и Котелок. У меня в Эллинбурге дело, и довольно прибыльное. Неплохие денежки можно заработать. Видит Госпожа, что армии вы больше не требуетесь, зато требуетесь мне. Я не из благородных, чтобы нос задирать почём зря, капелланом тоже был не всегда. Это армия меня таким сделала, а так мы с вами из одного теста. Батька мой был каменщиком, а я ходил у него в подмастерьях. Так оно и шло, покуда я не решил, что хватит мне гнуть спину, таская кирпичи для богатых домов. У тех, кто пойдёт со мной в Эллинбург, будет там работа, еда в брюхе и деньги в карманах. Складно ли звучит, ребята?

По всей комнате одобрительно закивали – все, кроме сэра Эланда. Он, как я заметил, лишь следил за мной, прищурившись, своим скользким взглядом. Было бы правильно уже тогда его прикончить. Но я, пересилив себя, выкинул его из головы и продолжал:

– Вот и славно. Жду всех: и свой отряд, и своего брата. Будете со мной – порадуете Госпожу нашу, ну и меня заодно. Ну а нет, так на нет и суда нет, дверь открыта, а дорогу на юг вы знаете. Вот и катитесь.

К двери не двинулся никто. В итоге это давало мне в распоряжение человек двадцать или около того. Отчасти мне хотелось, чтобы сэр Эланд взвалил на себя свой краденый щит да ускакал ко всем чертям на своем краденом жеребце, но он лишь сидел, глядя на меня, с утренней кружкой пива в руке. Я кивнул.

– Ладно. Выпейте, сходите по нужде да готовьтесь в дорогу – через час выступаем.

В Эллинбург мы въехали через три дня, на закате. Йохан – по правую руку от меня на своём сухопаром чалом мерине, Анна Кровавая – по левую на своей серой кобыле и сэр Эланд – позади на краденом боевом коне, а за нами – вереницей девятнадцать пеших. Когда мы приблизились к городским стенам со стороны южных ворот, стража подозрительно на нас покосилась, но поди-ка откажи солдатам, что воротились с войны. А особенно если во главе у них – капеллан в сутане. Топот конских копыт гулко разнёсся по проходу в проездной башне, а затем, миновав ворота, оказались мы в самом городе.

В ноздри мне, будто кулак в морду, шибанул запах. Эллинбург – город промышленный, и нет в нём числа сыромятням, плавильням и кузницам. Берег речки, что ограничивает город с востока, облепили мануфактуры и превратили её своими сбросами в загаженную клоаку. Я здесь вырос, и всё же за три года войны запах этот успел благополучно забыть. Чтобы успокоить свою кобылу, я потрепал её по гладкой вороной шее. Кобылу эту в своё время пожаловал мне лично сам командир, когда я принял жреческий сан. Лошадь была деревенская, и, очевидно, непривычные шумы и запахи её тревожили.