Т. Амман - Песнь Нижних земель

«Как это существо вообще может находиться в выстроенном асирами мире?» – думал он, стараясь отделаться от неприятного чувства.

«Печальная необходимость. Опасная, противная не только устоявшимся традициям и идеологии страны, но и банальным соображениям безопасности. Печальная необходимость…» – он не без труда сместил бессловесный поток в иное русло, придушив захватившее нутро отвращение и – в чем он мог признаться лишь себе – страх. Багор боялся своего подопечного – исхудавшего полукровку болезненного вида, которого гигант мог разорвать надвое голыми руками. Боялся того, кем он становится, боялся охватившего истерзанное существо безумия, боялся противных Белым Львам и людям узоров, уродующих кожу полукровки выпуклыми шрамами, боялся ужасного, вечно распахнутого ока, застывшего на лбу, чье неестественное свечение мучало Багора в кошмарах. Он знал, что может сцепить на шее подопечного огромную пятерню, расплющив позвонки без особых усилий, знал, что алакил находится под его контролем, лишенный возможности пользоваться чуждыми силами без их детального документирования. Знал, но боялся того, что живет в истерзанном теле. Того плана бытия, в которое алакилы погружаются, выполняя свою работу.

Из дебрей мыслеформ Багора вывел Сарга, вскочивший с места, принимая сидячую позу. Он осматривал темный салон вагонета, освещаемый парой керосинок, затуманенным взором. Багор кивнул подопечному, протягивая заготовленные заранее лепешки с вяленым мясом. Тот принял их, слегка морщась.

– Как голоса? – пробасил Багор.

– Отступили. Но голова – чтоб ее! – как кисель.

– Вначале выпей побольше воды, потом поешь. Это снимет побочный эффект.

Сарга с шумом приложился к фляге, жадно глотая воду. Отложив опустевший сосуд, принялся поглощать еду. Багор безучастно наблюдал за ним, все еще ловя отголоски недавних размышлений. Вагонет качнуло, из лепешки полукровки выпало несколько кусков мяса. Он тихо выругался. Не успел алакил закончить, как механизм качнуло с новой силой, колеса заскрипели: вагонет тормозил, истошно визжало железо. Багор придерживал сумки, вцепившись в спинку кресла. Сарга рухнул на пол, мигом вскочив на ноги.

– Что, мать его так, происходит?! – рявкнул он, смахивая с лица кусочки мяса.

Багор насторожился, встал и молвил:

– Пойду посмотрю. Ты сиди тут. Понял?

– Понял, понял, полукровка махнул рукой, плюхаясь на сиденье.

Только гигант вышел из пассажирского отсека, все тело Сарги напряглось. Борясь с легкой дурнотой, окутавшей сознание, он отчетливо почувствовал зуд, бередящий шрамы. А это означало только одно.

На внешнем борту машины собрались все, всматриваясь в покрытую дымкой темноту. Сарга присоединился к взбудораженным путникам, ткнув Багора в плечо:

– Тем Ра, шрамы.

Неуловимым движением надсмотрщик оголил меч. Сипон попятился. Шамиш, чье лицо опухло после недавнего знакомства с Багоровым кулаком, шумно выдохнул, не сводя глаз с гиганта.

– Не понимаю, что за наваждение? – каркал Суму, встрепывая волосы. Как мы могли не заметить, что потухла печь? А?!

Помощник лишь развел руками, машинист продолжал:

– А ты, боец? – Шамиш стыдливо отвел глаза. Что значит:

«Склад пустой»? Как ты, унеси тебя исчадье, мог этого не заметить?!

Как по инструкции, Багор поднял лампу, крепко сжимая меч, спрыгнул с борта на серый песок, отчего вагонет слегка закачало. Пламя выхватывало пространство на расстоянии вытянутой руки – все остальное куталось во мраке.

– И где, пожри его бахан, этот старый остолоп – смотритель? Какого хрена не горят огни?!

Сарга подошел к машинисту, прервав его возмущения:

– Господин ла-Эль, сейчас тихо. Все вы трое внимательно слушайте и делайте то, что я вам скажу. Вам понятно?

Экипаж дружно кивнул, насторожившись. Взгляд Суму потух, усы безвольно обвисли:

– Что происходит, господин алакил?

– Это я и постараюсь выяснить. Скажите, мы у третьей стоянки, верно? Вагонет затормозил именно тут?

– Да! – каркнул Суму. Именно. И я понять не могу, как все мы, он обвел команду сердитым взглядом, не заметили, что кончился весь уголь, вся вода, а печи, проказа на них, затухли!

Багор, найдя в темноте фонари, зажигал в них огни. Перрон – если сухую землю, присыпанную серым песком, с одной хибарой среди обилия дряхлых развалин можно было назвать перроном – плавно являл свои очертания из тьмы. Сарга кивал, обдумывая сказанное, после молвил:

– Тут есть божество. Или родившийся.