Аристарх Барвихин - Монстры «Последнего рая»

Он подошел к двери с надписью «Вице-президент корпорации РОТОНИКС Стэнли Вудворт Джеккинс», механизм тихо щелкнул, и половинки двери разъехались в стороны, открывая путь в его владения.

Он поздоровался с Лиз, чмокнул ее в щечку, благо что никого поблизости не было, вошел к себе, бросил кейс на стол, подошел к огромному, во всю стену, окну, и посмотрел на раскинувшийся перед ним город. Там, над едва виднеющимися в мареве холмами далеких пригородов, начинавшихся за Комменвелс авеню, собирались грозовые тучи, время от времени выстреливая молнии, сопровождающиеся раскатами грома.

«Вот почему так парит», – подумал он, глядя на постепенно темнеющее небо над холмами, которые можно было видеть только с этого, самого высокого этажа небоскреба, на котором находилось высшее руководство фирмы, включая и его самого.

Он вернулся к столу, сел в удобное офисное кресло с высоченной спинкой, вытащил из ящика стола доклад, который должен был прочитать сегодня, и еще раз пробежал глазами знакомый почти наизусть текст.

Потом откинулся на спинку кресла и, включив телевизор, занимающий полстены, стал насвистывать веселую мелодию.

На экране возник диктор седьмого канала и начал что-то говорить, но вспыхнувшая за окном молния и сразу же раздавшийся вслед за ней раскат грома заглушил его слова.

За диктором появилось изображение знакомого Стэну района. Зеленые лужайки, аккуратные дорожки, чистые солидные особняки – это был Ньютон, его район… Тут же появилось изображение еще более знакомого ему дома – его дома…

– Дьявол! Это что там еще такое! – воскликнул он, не веря своим глазам.

У него вдруг задрожали руки.

И снова вспышка молнии и снова удар грома. Как раз в тот момент, когда голос диктора опять что-то сказал за кадром. Едва утихли раскаты грома, заложившего ему уши, как он услышал:

– …были взяты в заложники. Террористы выдвигают требование освободить членов их банды, захваченных полицией три дня назад при отражении нападения на центральный офис «Ситизен банка». К сожалению, как стало известно нашему корреспонденту со слов полицейского офицера, возглавляющего операцию по спасению заложников, на этот час хозяйка дома Эмили Джеккинс скорее всего мертва. О судьбе ее дочери, одиннадцатилетней Сьюзен, пока ничего не известно…».

– Босс, босс, вы… – в кабинет ворвалась Лиз, испуганно взглянула на Стэна и замолчала.

Молчал и он.

Потом вздрогнул и бросился из кабинета прочь…

Он не помнил, как добрался до дома. Скорее всего, на автопилоте. Впрочем, на полосе хайвея, идущего в Ньютон, машин почти не было: все по-прежнему рвались в центр города, а не из него.

Едва остановив машину, он выскочил наружу, оставив ее на произвол судьбы, сорвался с места и побежал к дому. Пробежав сотни две шагов, не замечая никого и ничего вокруг, он протиснулся сквозь толпу неизвестно откуда взявшихся в этом пустынном районе зевак и остановился у желтых оградительных лент.

Увидев здоровенного человека в штатском, стоящего у ограждения, он крикнул:

– Кто тут у вас главный?!

– А в чем дело, сэр? – глянул на него тот сверху вниз с высоты своего огромного роста.

– Я хозяин этого дома! – выпалил Стэн, еле переводя дух от бега по жаре.

– Мне очень жаль, сэр, поверьте, мне искренне жаль, но ваша жена мертва, – сказал человек в штатском.

Стэн ничего не смог сказать: слова будто застряли у него в горле.

– Сэр, вам лучше уйти отсюда, – сказал здоровяк. – Тут запретная зона. Вам лучше переждать все это где-нибудь поблизости. Сэр, уходите отсюда, не понятно, что ли, говорю?

– Что? – произнес Стэн, обретя, наконец, способность слышать.

– Я говорю, что вам лучше уйти на время отсюда, пока мы разбираемся со всем этим, – его собеседник вежливо, но твердо взял его за руку, намереваясь удалить прочь.

Стэн вдруг дернул плечом, с невероятной, неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнул полицейского и со всех ног устремился к дому, не слыша криков у себя за спиной.

Он ворвался к себе домой и остановился на первом этаже как вкопанный: дом был мертв.

Совершенно мертв.

Он понял это пронзительно и отчетливо. Сразу понял. А, поняв, оцепенел и больше уже не двигался.

Сколько длилось это оцепенение, Стэн не помнил. В одно мгновение он превратился в раздавленного горем человека, из которого ушла жизнь.

Стэн долго стоял, не в силах смотреть туда, где лежали две женские фигуры, совсем недавно умерших мучительной смертью самых дорогих ему людей: одна больше, жены и другая поменьше – доченьки…