Анастасия Вихарева - Дьявол и Город Крови 3 - тайны гор, которых не было на карте

– Не просто оборотни – там злые оборотни, – поддержал Борзеевич, оскалившись. – Мы их только-только разогрели. Им теперь себя оборотнями не чувствовать, пока нас на зуб не положат!

– Вот смотрите, – грустно укорила их Манька, – как не пасть человеку к ногам вампира, если вампиры великолепно просчитывают каждую мелочь, которой можно уловить человека в сети? Среди бескрайней земли их капища светятся, как маленькие звездочки. Там поп и попадья, там горят свечи в медных позолоченных подсвечниках. По всем стенам развешаны картины из жизни Йеси и его портреты. Маленькие просвирники и стопочка красненького винца, магазинчик, в котором продают свечки, иконки, кресты, книги о похождениях Спасителя… – вспомнив, сколько вытерпела издевательств, укорила: – Дьявол, там для человека маленькая надежда, что жизнь его хоть кому-то не безразлична и кто-то ее может облегчить.

Дьявол неопределенно хмыкнул, переглянувшись с Борзеевичем.

– Представь, Манька, если бы я был таким маленьким, нарисованным, и все, чем бы был, память о том, как я уходил в Небытие… – он скривился в презрительной усмешке. – Я не такой, и слава мне! Вот я! – он раскинул руки, и плащ его разлетелся во все стороны, и Манька вдруг явственно ощутила, как летит навстречу пространство, пронзая землю, уходит и вверх, и вниз, и во все стороны. – А это он! – Дьявол кивнул на маленькую звездочку на земле. – Разве звездочка может что-то изменить? Ты правильно заметила – звездочка. Звездочки светят, но согревают только планету, которая крутится подле самого бока. Я не звезда, я интересный собеседник, спутник, исстари прихожу и открываю один и тот же Закон. Не для того, чтобы уговорить жить по Нему, но, чтобы жил по Нему сам. В Законе прописано: если человек правильно позвал, я должен прийти и вечерять с ним. Нет закона свободы – есть свобода в рамках Закона – Закон защищает человека. А если нарушает Закон, то да, ему надо искать надежду и защиту. Закон будет преследовать его повсюду, даже там, где он носит на плечах своего безногого Бога, которому можно нарисовать усики, бородку, украсть или выставить на аукцион.

– Ну тогда плюнул бы как-нибудь в это капище! – возмутилась Манька до глубины души.

– А я плюю… Церкви разваливаются, их обворовывают, там так же убивают и бьются за власть. Мой Храм – Дьявол постучал по Манькиному лбу, – вот здесь. Но разве я не должен сказать человеку: там твой Бог, и там, и еще тут – подбери! Человек все время думает: Бог со мной! И каждый день сомневается: со мной ли Бог? И каждую минуту ищет в каждом своем деле: помогает ли ему его Бог? И если у него получилось что-то, он думает: да, Бог со мной! Не получилось: о, где же Бог?! Неужели тебе нужна такая свобода? – Дьявол недоуменно пожал плечами. – А такой Бог?

– Я не о тебе сейчас, я о себе и о людях, – рассердилась Манька. – Где-то там мой конец и начало. Наверное, это тоже Закон, что мне всегда будет не хватать себя самой.

– Твой конец и начало забил тебя насмерть, чтобы ты искала его всю жизнь и никогда не нашла, – фыркнул он. – Нашла, о чем жалеть!

– Да как же не пожалеть, если часть меня это он!

– А я говорю, не стоит! – строго произнес Дьявол. – Был такой человек, Иосиф. Его продали в рабство. В рабстве его уделом стала темница. Он тяготился, но не умер, как другие узники – я был с ним. Прошло много лет, и однажды никто не смог стать, как Иосиф. Он сделал фараона своим мечом, отомстив обидчикам. И однажды люди, которые продали его в рабство, пришли к нему и молились. Не фараону! Иосиф не унижался, лишь могущество показал он врагам. И распорядился им, как человек.

Манька смерила Дьявола с головы до пят скептическим взглядом, уныло пробормотав:

– Это тот, с которого началось рабство в Три шестом государстве? Благодать была, иди на все четыре стороны. Так нет, пошли, продались чужеземцу, еще и спасибо сказали! Уж не Дьявол ли закончил их золотые дни?! – криво усмехнулась она.

– Ну, тогда еще люди по земле ходили. Человеками были и не обижали друг друга. Задолжал – отработай, но, если не смог, на седьмой год обязан был человек простить человеку долг. Смотри, кому даешь. Помогали друг другу, не притесняли. Люди с такой скоростью не плодились и не размножались, а работник в хозяйстве нужен всегда – вот и приманивали, и выкупали. И сразу землю бери, жену, дом строй. В то время – «раб», в этом – «гостербайтер», только тогда звучало слово с уважением. Работник от раба немногим отличается – корень-то один.