Алина Рейнгард - Бес, смерть и я

– Так я и стал Шрамом, – вздыхает младший братец, – и стали наши имена в рифму. Домой не вернулся, пошёл вот с братом, поселились в лесу. Стыдно. Меня вытащили, но я сам дурак. Пока не исправлюсь, не вернусь.

– А что надо сделать, чтобы исправиться? – интересуюсь.

– Родителям новый дом построить и сестре приданое справить, – Шрам мрачнеет. – Мы помогаем им, конечно, но тут надо больше золота, ещё больше… Сестра будет богатой невестой! Я ей обещал!

Вспоминаю собственных сестёр – хорошо, что Свенья как раз наливает в большую чашку что-то успокоительное. Нора, которая ушла в монастырь. Иана, не дожившая до возраста невесты. Арелана, которая вышла замуж за простого рабочего парня – лишь бы забыться… Смотрю на Свенью. Она всё понимает.

– Каста воспитал мой папа, – мягко объясняет мародёрам. – Мы не родные, но папа у нас был один, получается, – так что можно считать, что он тоже мой брат.

– Заделал другой бабе? – Арам не смеётся, он именно ржёт, и я испытываю даже некоторую брезгливость. Ненавижу простонародье.

– Не-а, Каст без родных остался, а папа его решил колдовским наукам выучить, – не моргнув глазом, отвечает Свенья. Я не рассказывал ей про свою семью, так что это «остался без родных» она либо сама додумала, либо довольно здраво рассудила, что, попав к учителю, я и вправду в каком-то смысле остался без родных… Парни сочувственно притихают, и я решаю полюбопытствовать:

– Шрам, а то, что волк-хранитель защищал, ты получил тогда?

– Если бы, – вздыхает Свенья. – Его брат еле вытащил, ко мне приволок: спаси братика, отблагодарим. Я их потом долго от этого волка охраняла: он запомнил, тварь. Волк-хранитель – та ещё мстительная скотина. Как же это, от его зубов и когтей сбежали.

– А что там было, знаешь хотя бы?

– Знаю только, что то, что волк-хранитель охраняет, всегда очень дорогое, – бурчит Шрам себе под нос. – Брат сказал, что волка такого встретил, да сам к нему не подошёл, забоялся. Ну я решил, что я смогу…

Всё ясно. Шрам, конечно, выглядит взрослым – но в первую очередь как раз из-за шрама, того, что на лице. На самом деле мальчику наверняка лет шестнадцать-семнадцать. Ну, как Фальяну. Наивный ещё…

– Значит, сегодня в ночь мы идём мстить, – решаюсь. – Волк-хранитель не может просто так сидеть и рычать после такого! Пусть отдаёт свои сокровища! Мне самому интересно, что там у него! Только… – делаю драматическую паузу, – так как устранять его буду я, я и сам выбираю, что из богатств заберу, а если там что-то одно – делю вырученные деньги. Не бойтесь, не обделю вас.

Потом задумываюсь:

– Ну а если там все артефакты мне самому нужны, то найду, где вам золота добыть, уж не беспокойтесь. Вам же всё равно тут важнее месть.

Шрам смотрит на меня с восторгом:

– Ты правда можешь убить волка-хранителя?!

– Убить – не обещаю, но постараюсь. Прогнать, отвлечь так точно. Не тронет он вас. – Допиваю чай, чувствую, как меня клонит в сон. – А сейчас пойду я, высплюсь перед долгой дорогой, вы тоже отдыхайте. – Отодвигаю чашку, поднимаюсь из-за стола. – Свенья, где тут у тебя поспать можно?

– На чердаке, на втором диване, – она тоже быстро подхватывается. – Пошли, отведу. Ребята, я сейчас вернусь и накормлю вас обедом! Тебе, Каст, отложу на ужин.

Диван на чердаке у моей новой названой сестрички удобный, мягкий. Можно ни о чём не думать и провалиться в сон без сновидений…

Я почти уверен, что Берониан придёт, – либо меня отговаривать от похода к волку-хранителю, либо, наоборот, поощрять. Но призрак не появляется – по крайней мере, меня не будит. Будит меня уже сама Свенья – гладит по голове уверенными ведьминскими движениями. От таких всегда проснёшься, на то и направлены.

– Леокаст, – шепчет, – ты собирался на волка идти…

Торопливо поднимаюсь. Затем спускаюсь – по лестнице вниз. Ужинаю – хорошая лесная еда, коренья, травы и какой-то сорт болотной рыбы. Смешно даже – рыба в болоте!.. Вернее, в детстве, в столице, мне было бы смешно. Сейчас-то я уже знаю: здесь и не такое водится.

– Рыба очень полезная, – ловит моё настроение Свенья, – это сдохший лосось.

Чуть не проглатываю целый кусок:

– В смысле «сдохший»?

– В смысле умирает там, у себя, на морях, после нереста. А потом проявляется тут, на болотах. Они любят всякую нежить, сами её создают. И получается, что из-за жизни в этом климате, среди всех этих травок лосось в своём посмертии становится ну просто ужасно полезный. Он уже дохлый на момент появления в болоте – такой и плавает, не гниёт. Ты не знаешь, что тут за вода…