Баир Жамбалов - Империя мечты

О, мудрость, сама мудрость! И не более того. Приняв всё это, взглянула в глаза тому, который вознамерился выразить таким способом вот такое к ней отношение, но затем ответила…

«О, дочь, Алиния?!» – может так выразился безмолвный крик души короля, отразивший данный миг. Но лишь миг. Да, такое стоило увидеть.

Старшая дочь, принцесса Алиния приложила правую ладонь к груди, совсем как благородный воин. Но где, же, великолепие дамского кранцозского этикета?! Едва склонила голову в поклоне, но, приподняв её и взглянув прекрасным взором своим на оппонента, она одарила такой улыбкой…, нет, не было в ней даже намёка на что-либо такое нежное, красивое, хотя бы благородное…

Она вникла в ситуацию, в этот юмор, вот в это отношение к себе и потому была у неё такая улыбка, от которой только и вспыхнули на миг искорки восхищения в глазах молодого хана. О, каков был её ответ?! Достойны друг друга негодники, оседлавшие мудрость!

Королеве Кранции подарок в виде золотого кольца, оправленного рубином густо-красного цвета, преподносил сам хан Аурик. В его движениях, во взгляде его, в словах его на неизвестном языке, но смысл которых были понятен в данный момент именно настоящим благородством хана и душевной искренностью, что невольно королева так и расплылась довольной, но доброй улыбкой.

Это был тоже ответ, если хотите, повторный удар, что она, вот эта принцесса Алиния, оценила по достоинству взглядом холодных глаз. Не было у неё в королевстве таких противников, да и не могло быть. Хану Аурику же это доставило удовольствие. «Ещё не так досажу тебе, принцесса, уж истинно королева всех чертей!» – молнией сверкнула вот эта шальная мысль и той же плутовкой умчалась прочь от ханской головы.

Младшая дочь – принцесса Ламилия не то, что удостаивала молодого хана каким-либо взглядом, а так и прилипла, вперилась глазами, в которых так и забушевали яркие огни неподдельного восхищения. И она в таком расположении духа была далеко не в одиночестве. Кажется, этот молодой хан диких восточных земель давал фору всем молодым отпрыскам аристократии, да и не только, что отдалось в тронном зале. Зрелые мужи почувствовали себя неуютно, потому как благоверные спутницы не преминули сделать лёгкий ли флирт глазами. Ох уж эти аристократические вертихвостки!

Четвёртая шкатулка предназначалась для самого короля. И она была не раскрыта, чем манила десятки пар глаз, так и настороженных в тисках любопытства.

О нём слышали, о нём знали, но не видели никогда. Он воспрянул из множества легенд и предстал во всей красе, которую невозможно было, и представить мысленно. Бриллиант «синяя звезда» – как чистый эталон высшего искусства огранки заиграл всеми цветами радуги, словно музыка самого волшебства, сводя с ума, преображая разум.

Такой тишины в тронном зале не помнил даже сам король. Но предварял её всеобщий вздох, так вырвавшийся помимо воли и застывший. Толпа аристократов подалась чуть вперёд, в надежде чуть соприкоснуться с таким чудом света. А «синяя звезда» переливалась всеми гранями изумительных цветов, маня звездой путеводной, будто в неведомые дали, царя, властвуя в неспокойных душах. Завитало безмолвное очарование.

Души нанголов смеялись безудержным смехом. Что был им – воинам вот этот беснующийся камень, преумножающий пороки своей красой всесильной колдовской, определяющей по разумению человеческому невероятное богатство материального достатка, но ввергающей суждение трезвое, что, ни на есть, в чёрную тьму безрассудства. Но разве знала, подозревала об этом утончённая вкусом восприятия вот такого бытия, вот эта изысканная аристократия.

Но был в этом тронном зале единственный человек с кранцозской стороны, которого неудержимый блеск и великолепие «синей звезды» обошли стороной, не задев, не коснувшись даже лёгким дуновением ветра цепких лап вожделения. И этим человеком была она, принцесса Алиния – олицетворение холодной крепости, казалось, да так оно и было, не удостоила вниманием своим столь необыкновенный подарок от хана, и взгляд её был устремлён туда, откуда, по думам её, исходило порождение этой незримой борьбы. И душа её вставала на сопротивление. Глаза чуть расширились от удивления, но источали укор. Сама непоколебимость устремилась на него.

Вот дьявольское наваждение! Сильна, и ничего не поделаешь…, но прекрасна в этом безмолвном гневе. Достойный противник!

Под лучезарным светом нового солнца не приметил никто вот это противоборство, что явилось несомненным украшением невидимых сил души. Но так ли это?