Юрий Боровиков - Животные, приходящие во сне

Как-то я спросил маму, почему она бросила меня, и я очутился в зоопарке. По маминому хоботку побежала слеза, и она рассказала о том, как во время одной из вечерних прогулок я запутался в неведомо откуда взявшейся проволоке. Очень скоро к этому месту пришли люди и забрали меня с собой. Мама не успела мне помочь.

Наше прощание было коротким. Мама не пошла со мной на вокзал, она не любит все эти людские изобретения. Она пожелала мне доброй дороги. Пока мы с ней обнимались, Уго красиво посвистывал. У него красиво получалось. Талантливый малыш.

Поезд опоздал на полчаса. Я компактно сел, боясь вновь прогневить зебру-контролера. Но в этот раз Брунгильда не пришла проверять билеты. Напрасно я несколько часов мучился, сидя в неудобной позе.

Над зоопарком опять шел дождь. Жирафы не обратили на меня ни малейшего внимания. Я снял табличку “Тапир Тео в отпуске” и зашел в вольер. Я вспомнил о маме, Уго и родных джунглях, но мне больше не хотелось грустить. Завтра сюда придет городская публика, и я опять буду развлекать ее своим смешным хоботом и купанием в корытце.

Глава 2. Брунгильда

Привет всем! Я – зебра, а зовут меня Брунгильда.

Вы спросите, почему у меня такое странное имя? Ведь в Африке так детей не называют. Если бы меня нарекли Мванаджумой или Олуфанмилолой, это, конечно, не резало бы так слух.

Все дело в том, что я – не совсем зебра. Я – зебра-робот. И имя мне дал один изобретатель из какой-то северной страны. Может так звали его маму или любимую сестру? При встрече надо его об этом спросить.

Мой организм состоит из 83 микродвигателей, которыми я умело управляю. Правда, иногда они требуют специального ухода. Я уже знаю, как эти тихо жужжащие приборчики достать, стряхнуть с них пыль и смазать особым машинным маслом. Самый сложный в обслуживании механизм находится в левом заднем копытце. Порой нужно попотеть, чтобы до него добраться.

Когда я не могу справиться со всей этой техникой, я звоню в техподдержку. Там работают очень вежливые люди. Они всегда подскажут, как найти тайный шов на моей полосатой шкурке или как отсоединить клеммы.

Помню, один раз я все-таки столкнулась с хамством этих технарей. Мне сказали, что я глупая, и по мне плачет саванна. Попробовали бы они сами управлять восьмью десятками моторчиков!

По ночам я подключаю короткий проводок, запрятанный в мою правую ноздрю, к обычной электрической розетке и подзаряжаюсь. Известный уже вам северный ученый решил, что для полной подзарядки мне необходимо четыре с половиной часа. Это время я тихонько лежу на моем любимом диванчике и стараюсь не двигаться. Зато потом я могу непрерывно работать оставшиеся в сутках девятнадцать с половиной часов!

Я создана, чтобы приносить пользу обществу. Я – контролер в пассажирском поезде. Думаю, меня неслучайно отобрали на эту должность. Я упряма и беспринципна. Ни один безбилетник не в силах разжалобить меня, “железную Брунгильду”.

После ночной подзарядки, аккуратно заправив проводок обратно в ноздрю, я готовлюсь выйти в люди. Завиваю гриву и вплетаю в нее красивую ленту. Лент у меня штук сто. Я покупаю их в дорогих магазинах. Несколько раз я получала ленты в подарок от моих коллег на рождество. А однажды один из пассажиров, постоянный клиент нашей железнодорожной компании, симпатичный, хорошо одетый муравьед-музыкант подарил мне удивительную алую ленту. Она стала моей любимой, я вплетаю ее в гриву чаще других.

Потом я надеваю нашу фирменную пилотку со значком, на котором изображен дымящий паровоз, и вешаю на плечо сумку. В ней – все необходимое на предстоящий день. Самое главное – капли-смазка для моих карих глаз и специальный именной дырокол, которым я компостирую билеты.

Кстати, пару месяцев назад во мне внезапно сломался один из механизмов. Я могла делать все, даже ухаживать за двигателем в левом заднем копыте, но была не в состоянии пробивать билеты моим дыроколом-компостером. Прибывший из техподдержки мастер посмеялся надо мной и сказал, что это, наверное, профессиональная болезнь. Потом заменил сломавшийся блок и уехал.

Я обожаю свою работу. Поезд мчится, за окном то города, то степи, а я неспешно иду по вагону, проверяю и компостирую билеты. Я – робот, я не умею уставать и нервничать.

Хотя отдельные пассажиры меня все-таки раздражают. Например, тапиры. Обычно их немного. Они почему-то боятся машин и поездов. Но, если в вагоне тапир, он обязательно займет несколько посадочных мест, закинет свои копыта на спинку впереди стоящего кресла и, вообще, будет вести себя омерзительно. Я устала делать им замечания.