Юрий Боровиков - Записки путешествующего доктора

Предисловие

Хочу представиться. Я, Юрий Боровиков – врач-специалист по кожным и венерическим болезням. Веду свой блог на профессиональном сайте для врачей моей специальности dermatology.ru.

Важной частью моей жизни являются путешествия. В своих путевых заметках я стремлюсь связать две, казалось бы, несовместимые вещи дерматовенерологию и любовь к путешествиям. Надеюсь, Вам будет интересно побывать со мной в некоторых “дерматовенерологических” точках мира.

Ваш Юрий Боровиков.

Эстак

Стыдно признаться, но Эстак остался связанным в моей памяти с виноградными улитками. Выставленными на продажу в разноцветных пластиковых ящиках на главной городской улочке. Если внимание торговца улитками рассеивалось, самым проворным животным удавалось выбраться наружу и продолжить путь по тротуару наравне с прохожими. Менее деятельных ожидало, вероятно, эскарго. Такова проза французской жизни.

Ее поэзия, безусловно, в другом. Эстак – это фантастический свет. Исключительное сочетание различных форм и цвета: белые холмы, красные крыши, заводские трубы и виадуки железной дороги на Мирамас. Зеленые сосны и синее море. Эти пейзажи не имеют себе равных.

Ну и, конечно же, Эстак – это Поль Сезанн. Любовь и здешний ландшафт окрыляли его. С годами, когда интерес художника к видам на Эстак угас, он сосредоточился на находящихся неподалеку горах Сент-Виктуар. На данный сюжет он написал более 80 работ, а Montagne Sainte-Victoire стали самой важной темой его пейзажей.

Сто лет спустя другой мастер, блестящий австрийский писатель Петер Хандке, путешествуя в окрестностях Эстака, пройдет дорогами Сезанна и напишет один из своих удивительных романов, посвященный этим местам.

Негромко декламируя стихи о море, из Эстака мы плывем на кораблике в Марсель. Поравнявшись с замком Иф, наше судно привычно меняет курс в направлении гавани старого марсельского порта. Справа на плато Le Pharo стоит красивое серое здание бывшего Армейского института тропической медицины. Он служил делу подготовки врачей для французских колониальных войск. Среди прочего, в институте проводились исследования в области тропической дерматологии, изучали диковинные для нас язву Бурули и лихорадку Чикунгунья, анализировали статистику и разрабатывали меры профилактики кожных заболеваний среди состава французской армии. Между тем, в новых условиях деколонизации и глобализации в 2013 году произошло прозаическое (?) событие: институт был закрыт, уступив здание в парке du Pharo Марсельскому университету.

Наш корабль замедляет ход. Мы в восхитительном Марселе.

По-моему, крылатая фраза звучит так: « У каждого человека две родины – его собственная и Франция». Ну вот,кажется, поэзия опять берет верх.

Эмерита Августа (современная Мерида)

Двигаясь с северо-востока, туманным январским утром я ступил на брусчатку римского моста La Akazaba. На миг я представил себя вольным римлянином, врачом, уверенно идущим с гордо поднятой головой. Да, я не на колеснице, не высокий чин, а только квалифицированный ремесленник. Меня может обдать пылью проезжающий транспорт, зато совесть моя чиста.

Активные солнечные лучи пробили туман и осветили город на том берегу Гвадианы. Эмерита Августа, столица римской провинции Лузитания. В этом году ему 2045 лет. Миновав стены городской цитадели, я оказался на распутье. Продолжая фантазировать, я никак не мог определиться, где мне, как врачу и вольному римлянину, почерпнуть вдохновение. Город предлагал как минимум три масштабных культурных объекта: цирк на 30000 зрителей с головокружительными гонками на колесницах, амфитеатр на 15000 любителей состязаний гладиаторов и постановок охоты на зверей и театр, вмещающий 6000 зрителей в изысканных тогах.

Признаюсь, я успел посетить все известные места этого города. Времени заняло это не так много: представления в римских местах развлечений давно прекратились. Одним из первых был забыт театр, так как с приходом христианства театральные представления были признаны аморальными.

Скорее всего, в Эмерите Августе было все хорошо не только с культурой, но и с медициной. В частности, в одном из мест захоронений I-II века н.э. найдены останки 3-летнего ребенка с тяжелым травматическим поражением лобной и правой скуловой кости с признаками ремоделирования костей, которое позволило ему выжить в течение какого-то времени.

Одним из главных источников информации о городских медработниках того периода являются посвященные им надгробные таблицы. Например, Iulia Saturnina умерла в возрасте 45 лет. Ее скорбящий муж написал на надгробье, что она была несравненной женой и хорошим врачом. На задней части погребального алтаря рельеф запеленованного ребенка может свидетельствовать о специализации умершей в области педиатрии или акушерстве.