Роман Коденец - Живые Боги

Вообще-то здание лишь формально называлось храмом – помещения, выполняющие его функцию, занимали только часть первого этажа, а все строение было четырехэтажным. Оставшаяся часть первого этажа была отведена для монашеских келий и столовой. На втором находилась огромная библиотека. Третий этаж занимала храмовая школа, где юные послушники учились читать, писать, считать, изучали историю страны и Ордена и упражнялись в боевом искусстве – ордену нужны были хорошие бойцы, которые после завершения обучения вступали в ряды Воителей Альбиона – личной армии ордена. Их называли Серебряными Рыцарями, они были непревзойденными воинами, служившими Солнцу и Верховному Князю Араны.

Четвертый этаж был разделен на два больших зала и один маленький. В одном из больших залов была парадная обеденная, в другом проходили заседания ордена, во время общих съездов, а в маленьком зале настоятель принимал посетителей, у которых были какие-то просьбы, или которым требовалась помощь. В подвале располагалась храмовая сокровищница, а на крыше здания была маленькая башенка, где жил настоятель. Именно туда и держали свой путь братья.

«Ну, вот, наконец-то» – облегченно подумал Танриэль. Храм в Орионе обладал какой-то поистине загадочной силой – за его толстыми стенами люди чувствовали себя в безопасности от всех ужасов окружающего мира. На задний план отступали все проблемы, заботы, тревоги. Становились нелепыми злые мысли и обиды. Втайне от брата, и даже в какой-то степени от самого себя, Танриэль стал называть храм своим домом. Домом, который он потерял давным-давно.

Оставив уставшую и измученную Лиору на попечение монаха, который обязался отвести девушку в свободную келью, братья проследовали по узкой винтовой лестнице в башню к отцу-настоятелю. Поднявшись наверх, они оказались у тяжелой дубовой двери. Танриэль осторожно постучал. Ответа не последовало. Он постучал снова – и опять та же тишина. Разозлившийся Габриэль грохнул в дверь кулаком.

– Войдите, – донесся густой бас настоятеля. Танриэль укоризненно посмотрел на брата, затем открыл дверь. Они вошли.

За резным столом сидел отец-настоятель. Седые волосы, узловатые мускулистые руки, лежащие на черной лакированной столешнице, уголки жестких губ, приподнятые в ласковой полуулыбке и зеленые пронзительные глаза.

– Мальчики, я рад вас видеть, – проговорил он, – присаживайтесь.

– Спасибо, – ответил Танриэль, садясь и кинув взгляд на брата. Тот уже сидел и молчал, глядя в сторону.

– Итак, дело сделано, – полуутвердительно произнес старик, доставая из ящика в столе кусок пергамента.

– Да, отец, – ответил Танриэль, слегка склонив голову.

– Расскажите поподробнее.

– Зачем? – буркнул Габриэль с другого конца стола.

– Дело в том, друг мой, – мягко сказал настоятель, – что у меня есть серьезные подозрения насчет этого похищения. И мне необходимо знать всё.

– Мы еле успели, – начал Танриэль, косясь на брата, – Геб прикончил жреца, когда тот уже занес кинжал над княжной.

– Лихо, – скривился Гиппий, – я ожидал, что у вас будет больше времени для маневра.

– Увы, – вздохнул Танриэль, – еще минута – и князь Аин никогда бы не увидел дочку.

– Она еще и моя крестница, сынок, – произнес настоятель, скользнув взглядом по Габриэлю, – дальше.

– А что дальше? – фыркнул Геб, – пришлось помахать клинками, только и всего.

– Сколько их было? – спросил настоятель, откидываясь на стуле.

– Пара дюжин, это точно. И еще черт знает сколько в туннелях – мы не стали задерживаться, чтобы их пересчитать.

– Их было много, – подтвердил слова брата Тан.

– Спасибо, сынок, – улыбнулся настоятель Танриэлю, – я знаю, вы устали. Идите к себе и отдохните. Завтра я попрошу вас съездить в Рауран – проводить девочку к отцу и передать ему вот это письмо, – он помахал в воздухе пергаментом, – князь Аин добрый и благородный человек, я думаю, что он захочет лично отблагодарить тех, кто спас его дочь.

– Хорошо, – сказал Танриэль. Братья встали и развернулись, чтобы уйти, но сзади раздался голос настоятеля:

– Габриэль, задержись, пожалуйста.

Танриэль вышел, а Габриэль развернулся лицом к столу:

– Что вы хотели мне сказать, отец?

– Просто хотел поговорить.

– Извините, но я спешу, – Габриэль собрался было уйти, но мягкий голос настоятеля пригвоздил его к месту:

– И куда же?

Габриэль просто не нашел, что ответить и сел к столу. В его глазах – одном зеленом, другом желтом, плескалась злоба.