Марина Баринова - Криасморский договор. Пляска на плахе

– Калечить? – отозвался он и кивнул на трость. – Я с трудом передвигаю ноги, а моей горелой рожей прачки пугают детей. Порой я и сам мечтаю о быстрой смерти. Однако сегодня от этого документа зависят судьбы других людей, так что придется немного пожить и унести их с собой. Недостойно думать лишь о себе, знаете ли.

Демос намеренно повысил голос и говорил, повернув голову в сторону коридора, надеясь, что сторожившая снаружи Лахель его услышит.

«Она сообразительная девочка, всегда находит выход. Ну же, дорогая, спаси меня. Спаси, как ты всегда это делаешь».

Ему послышался не то шорох, не то тихое шарканье, но незнакомец не дал отвлечься. В два шага он оказался подле Демоса и до жути крепко схватил папку. Герцог вцепился в нее еще сильнее и встретился с укоризненным взглядом светлых глаз.

– Налицо конфликт интересов. Что же нам делать, ваша светлость?

– Я щедро заплачу, если вы оставите кабинет немедленно и забудете об этой встрече, – сказал Демос. – Деньги оставят в часовне Гнатия Смиренного, что вниз по реке. Завтра на закате. Клянусь предками.

«Ну же, Лахель! Где ты?»

– Увы, ваша светлость, дело не в деньгах. На кону будущее государства.

«Это ты еще не видел, что там написано!»

Так они и стояли, вцепившись в папку. Хватка ублюдка была стальной. Демос почуял запах горелого и покосился вниз – огонек упавшей свечи лизал штору и грозил перекинуться на обитые шелком стены.

«Теперь мы еще и горим. Великолепно».

– Мне действительно жаль, – почти театрально вздохнул незнакомец. – Вы не оставили мне выбора.

Человек в черном со всей силы рванул папку на себя, затем почти что отпустил, отчего Демос потерял равновесие и едва не плюхнулся на зад, задев столик с крепкими напитками из коллекции Маргия. Со звоном раскололись графины, пролилась жидкость. Демос дотянулся до трости и со всего размаху треснул противника по ногам – тот сдавленно заскулил и выронил документ. Аккурат во вспыхнувшую лужу крепчайшего освендийского самогона.

– Дерьмо! – хором крикнули Демос и его противник.

«Ну, теперь-то нас точно услышат».

Демос с руганью подполз к краю огненной лужи, попытался выудить папку с помощью трости, но тщетно – бумага уже была охвачена огнем. Загорелась стена, пропитанный душистыми маслами шелк начал чадить, со стороны опочивальни послышался шум, кто-то начал барабанить в дверь. Спустя мгновение Демоса оглушил звон стекол – кто-то разбил окно. Что-то темное пролетело мимо, раздался скрежет стали. Он обернулся и увидел знакомую фигуру – высокая эннийка скрестила клинок с ножом незнакомца.

«Почему через окно? Она же была в коридоре», – запоздало подумал Демос, но сейчас было не до вопросов.

– Торопитесь, – Лахель обернулась лишь на мгновение. – Я разберусь. Уходите!

– Как… Куда?

– Окно!

– Но…

– Прыгайте – или погибнете, – рявкнула женщина. – Я выберусь. Ихраз внизу.

Демос замялся. Чтобы добраться до окна, следовало преодолеть стену огня. А больше всего на свете Демос боялся и ненавидел огонь.

«И высоту. К черту. Будь что будет».

– Прелестный финал вечера, – съязвил Демос, забираясь на подоконник. Он всегда язвил, когда боялся. – Я очень…

Договорить ему не дал резкий толчок в спину – ударили с такой силой, что он не успел и крикнуть – попросту вылетел из окна, зачем-то сжимая в руке ставшую бесполезной трость.

Мгновением позже его объяла тьма.

Брат Аристид взирал на Священный город, привалившись к руинам каменной стены. Его укрытие находилось на холме, и на рассвете отсюда открывался великолепный вид на Агаран – туман еще не отступил, и тонкие шпили башен словно парили в небесах. Первые лучи солнца озолотили купола множества Святилищ, заискрились украшенные хрусталем серебряные диски на шпилях храмов, зазвучали дивной красоты гимны. Город распахнул ворота для всех почитателей Хранителя, обещая паломникам покой и отдых в праведных трудах.

Однако Аристиду в этом раю места не было.

Монах сорвал покрытую росой травинку, растер в руках и вдохнул аромат свежей зелени, затем бросил взгляд на прохудившиеся башмаки и побрел внутрь пещеры, где обитал весь прошлый год.

Над костром булькал котелок с похлебкой из кореньев. Аристид перемешал жидковатое варево, попробовал, пожал плечами и налил немного в надколотую глиняную миску. Достал сухарей, бросил несколько прямо в похлебку и, забрав пищу, уселся на пороге, чтобы поесть, глядя на Агаран.