Евгения Райнеш - Спасение Эль

Тинар поднял на неё глаза, боясь обмануться надеждой.

– Где?

– В моей таверне. В «У». Кстати, мне пришлось оставить моё заведение на господина Бархуса, и я не уверена, что он хорошо справляется. И всё для того, чтобы попасть в этот ваш Таиф, будь он неладен. Оказалось, что у нас с Сёмой хроническая аллергия на засуху.

Зверёк, подтверждая её слова, смешно чихнул и попытался скорчить страдальческую мордочку. Улия оглянулась на цветущую степь. И в глазах её не отразилось ничего хорошего.

– Слушай, Тинар Моу, – сказала она. – Мы так и будем стоять тут, посередине этого странного лысого поля, или ты пригласишь меня куда-нибудь? Например, в Ляльки? Мы с Сёмой долго шли, и в основном пешком. Знаешь ли, на границе сложно поймать дорожную повозку. Там вообще всё сложно.

– Но Эль… Она здесь? С тобой?

Тинар оглянулся, словно ожидал, что Эль сейчас проявится прямо из дрожащего степного воздуха.

– Нет, она… Давай по дороге расскажу.

Улия махнула рукой.

– Но… Ты… Мы остановились на том, что ты встретила Эль и…

Она промолчала, сосредоточенная на дороге. При каждом шаге этой невероятной девушки раздавался приглушенный степной пылью звон. Тинар, опасаясь обнаружить копытца, незаметно посмотрел на её ноги. Из-под длинного плаща мелькнула туфелька на небольшом каблучке. Невероятно мило. Мало кто в Таифе надевал туфли в дорогу.

– И?! Ты встретила её… И?!

– Да, встретила, – Улия удобнее перехватила Сёму. Тинар заметил:

– Давай помогу…

– Не, он не тяжёлый, – сказала Улия и укоризненно добавила, – когда не вертится.

Любопытный зверёк, выпущенный из-под плаща на свободу, с восторгом осматривал окружающий мир. По сравнению с родиной тут всё казалось довольно тусклым, но его мордочка прямо лучилась счастьем от постижения нового.

– Её прибило к моей таверне сразу после того, как закончилась битва, – продолжила Улия. – Эль. Она была мокрая, грязная и совершенно неадекватная.

– Как это? – забеспокоился Тинар. Ледяная игла, морозившая сердце, немного оттаяла, но на месте онемения заворочалась тревога.

– Ну, первым делом, когда я затащила её в таверну, она схватила большой кувшин первоклассного эля… Ну, знаешь, того самого, что нужно пить медленными глотками, смакуя?

– Не знаю, – сказал Тинар. Он не понимал, что такое эль.

– Ну так она и выпила его одним махом.

– Кто?

– Эль выпила эль, – пояснила Улия.

Поняла, как странно это звучит, и засмеялась:

– В общем, она стала совершенно пьяная и тут же отрубилась. Из неё выпала разодранная кукла… Сёма, не вертись…

Улия полезла в складки плаща и вытащила знакомую Тинару Ляльку-Одолень. Он узнал её сразу, несмотря на затрёпанный вид. Поперёк живота шёл грубый рубец. Шов прихватывал рану вместе с платьем.

– Откуда у тебя, – Тинар даже остановился. Он протянул руку к кукле. – Откуда у тебя Лялька-Одолень?

– Она, Эль, сама мне её отдала. Позже, перед тем как отправиться на Плато фениров. Сказала, не хочет больше причинять боль тем, кто ей дорог. Поэтому освободилась от значимых для неё вещей.

– Не только, – прошептал Тинар. – Не только от вещей.

Он как-то сразу понял всё, что случилось в тот день, когда Эль сказала ему: «Уходи!». События годовой давности упали на него – душно и невыносимо тяжело. Какой он идиот! Почему послушался её тогда? Почему ушёл сразу, как только она сказала «уходи»?

Улия понимающе тронула Тинара за плечо:

– Она такая, Эль. Необычная. Ты разве не знал, что она – латник? Их тех, кто может сшивать неземную материю? Неужели не догадывался?

– Папороти ящуру хырцают, – пробормотал Тинар и уставился ничего не видящими глазами куда-то вдаль, поверх чуть светящегося рога аликорна.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он смог взять себя в руки.

– Догадывался, да, – кивнул он. – Только я же её с самого младенчества знал. С тех пор, как она родилась… Вернее, как появилась в грумгороде. Мне тогда три года было, и я помню, как отец привёл меня к Фэнгам. Её маленькие ручки, перемотанные тряпками. Келли сказала, это для того, чтобы она не расцарапала себя. Младенцам часто так делают, сказала Келли. И я просто принял, что вот такая она. Эль. Необычная грумка. И всегда хотел оберегать её. Чувствовал, что обязан. А потом мне сказали, она – дарница. И за ней охотятся два государства. За моей Эль, которой я вытирал сопливый нос. С которой мы съели пуд соли…

– Вы ели соль? – заинтересовалась Улия. – Зачем? Неужели в Таифе совсем плохо с едой? Ох, это паршиво! Мы с Сёмой такие голодные.